– Отличное вино, – похвалил Маан, пригубив напиток. Вот с гарниром ты не угадал немного. Белое вино и горох – какая прелесть.
Коввил са Табо смешливо поморщился, извиняясь за гастрономическое невежество.
– Горох уже внутри и не может помешать тебе насладиться изысканным букетом этого великолепного вина.
Они подняли бокалы, выпили.
– Ты, я смотрю, все книги свои в это захолустье перетащил.
– Всего-то пяток самых любимых.
– Позволишь поинтересоваться – каких?
– Апокриф Слаабранта са Тирно. «Контальские записи» Рио Бо. «Огонь и Воздух» Ар’Крротдана. Аналекты Агойя Тарао из Шалатора и ещё парочку неоконченных переводов с греота. Ты, наверное, помнишь: я питаю особую страсть к древним языкам: кнутд, циорхо, древний кетарский, полустишья феа, греот.
– Что-то такое припоминаю. В Шосуа я частенько видел тебя, увлечённого трудами Ралафа Красаральского, вот и рискнул предположить…
– Нет! – отмахнулся Коввил. – Ралаф Красаральский мне давно неинтересен. Бесполезный материал.
– Плесни-ка мне ещё и скажи: слышал ли ты что-нибудь о камнях Тор-Ахо?
Замерцала и погасла одна из ламп. Коввил наполнил бокалы.
– Тор-Ахо? М-м-м, хороший вопрос. Совсем немного, будем считать, что ничего.
Маан склонился над лампой, приподнял стеклянную колбу, заглянул внутрь:
– Ить ты, масло закончилось.
– Оставь так, больше соответствует теме и настроению предполагаемой беседы.
– Откуда тебе известно, о чём пойдёт речь? – лукаво ухмыльнулся Маан.
– Мне так показалось.
– Ты прав, Коввил са Табо. Я собираюсь сообщить тебе нечто такое, что изменит всю твою жизнь.
– Этого-то я и боюсь…
– Не перебивай, тебе неинтересно? Речь пойдёт о величайшем артефакте из всех, когда-либо присутствовавших на Ганисе.
– Отчего же, мне крайне любопытно, – заинтригованный его вкрадчивым тоном Коввил подался вперёд: – Прошу, продолжай. Я – весь слух!
– Несколько лет назад, – тихо начал Маан, – искал я в храме Эрафиха, что на острове Горт, потерянные страницы книги Рау’Сала и наткнулся на один древний манускрипт – натурофилософические изыскания Лаара Софегарского. Целый ряд внушительных томов под общим названием «Источник мудрости мира», датированных 1627 годом. Преинтереснейший трактат, должен отметить, – Маан достал кисет и принялся набивать дииоровую, отделанную серебром трубку. – Жаль, не могу похвастать таким же знанием греота, как и ты, но с горем пополам я его всё ж таки осилил. Прочтение сего труда подтолкнуло меня к дальнейшим исследованиям, результаты коих я и спешу тебе представить.
Коввил кивнул и принял кисет из предательски дрогнувших пальцев неожиданно разволновавшегося Маана.
– Продолжай, – мягко