– Господи боже! – Таша испуганно уперлась в перегородки.
Арвиду, как человеку, выглядывавшему наружу, повезло еще меньше. Он походил на игрушку со стеклянными глазами, чьи руки по-прежнему выполняли какую-то механическую работу.
Край колоссального водоворота напоминал водопад – за той лишь разницей, что воды конкретно этого водопада бежали вбок. Пропавший дрон, разумеется, передал эту особенность, но глаза пошли еще дальше: они сообщали мозгу чистейший страх. Рев стоял такой, что наушники едва справлялись.
Воды Тихого океана свивались, пенились, меняли цвет и становились жертвой чудовищной, противоестественной центробежной силы.
– Что-то ее раскручивает! – крикнул Юлиан. – Хотел бы я знать, что именно! Это просто невозможно! Даже не так! Это физически запрещено, только если мы не на другой планете!
– А мы и высадились на другой планете, придурок, – прошептал Радий, не отрываясь от иллюминатора. – Я так точно.
Хельмут привстал:
– Арви, ты там снимаешь?
Швед обернулся. Глаза на бледном лице лихорадочно блестели. Какое-то время он бессмысленно таращился на Хельмута, а потом показал большой палец и вернулся к видеокамере.
– А вот и центр, – шумно выдохнул Джек.
Под днищем вертолета разверзлась водянистая бездна. При попытке всмотреться кружилась голова, а во рту появлялся неприятный металлический привкус. Разум буксовал и затухал, точно неисправная лампочка, силясь разложить природу этого явления на составные.
– Радий, ну что там?
Голос Шемякина, вклинившийся во внутреннюю связь, заставил всех вздрогнуть. А учитывая, что вертолет дернулся, вздрогнул и кто-то из пилотов.
– Здесь самый огромный в мире слив, Стас. Я хочу опуститься ниже. Дашь свой вертолетик еще немного покататься?
– Пётр, это осуществимо?
– Да без проблем, – отозвался Горынин. – Сколько нужно, Радий?
– Метров пятьдесят, но было бы лучше, если бы вышла вся наша высота.
– Капитан?
– Действуй по обстановке, джигит. Отбой.
– О’кей. Господа, мы вторгаемся в неизведанное. Держитесь крепче за шляпы.
Поначалу как будто ничего не происходило, но уже через несколько секунд внутренности отчаянно просигнализировали о том, что хотят втиснуться в горло и застыть там. Чуть выпуклый горизонт тоже пополз вверх.
Лицо Таши сделалось отстраненным, и она мелодично пропела:
– Летит, летит, летит, летит… твой голубой метеорит – подарок драгоценный.2
Радий позволил себе слабую улыбку. Таша не была пугливой, учитывая ее закалку в качестве морского биолога, но уж если страх подступал, то она давала ему отпор, читая эти строки. Впервые он столкнулся с этим, когда на одном из их первых свиданий какой-то лихач зацепил бампером подол ее платья. Оно немного порвалось, но Таша, к удивлению Радия, прочитала вслед придурку стихотворение.
Неизвестно,