– Я обязательно приеду, только на следующей неделе. Сейчас… ну вообще никак – дела… Папуль, я побегу, а то у меня вторая линия – это по работе.
– А как же твой день рождения? И на него не приедешь, получается? – Но ответом ему были лишь частые гудки, дающие понять, что разговор окончен.
Глубоко вздохнув и положив трубку, Леонид еще мгновение смотрел в пустоту. Не представляю, какие мысли бродили у него в голове, но мне было безумно жаль его. Целые дни он проводил в одиночестве, в ожидании вечернего звонка от дочери. Но она никогда не уделяла их разговору больше минуты, и я изо всех сил пытался компенсировать эту недостающую заботу.
Чтобы дедушке было удобнее читать газету, я настроил мягкий желтый свет и проветрил помещение сквозняком старых рам. Занятно было наблюдать за сменяющимися эмоциями на его лице, пока он с задумчивым видом вчитывался в строчки «желтой» прессы.
Меня всегда забавляли подрагивающие морщинки на его переносице и высоко поднимающиеся седые брови, из-за которых он становился похож на глухаря. Под монотонное перелистывание страниц и разочарованные вздохи дедушки, я в умиротворении покинул квартиру.
Но счастье продлилось недолго. Громкие крики и хлопающие двери разорвали тишину четвертого этажа. О скандалах тридцать второй квартиры знал весь подъезд. Людям приходилось засыпать под ужасающие вопли Марины, которая неустанно боролась за трезвость и адекватность своего мужа. Три года назад девушка полюбила не того Сашу, с которым жила сейчас. Когда-то в их уютном съемном гнездышке царили спокойствие и обещания любви. Переехав к своему любимому, она еще не представляла, что запрещенные вещества, которыми они некогда баловались, в скором времени будут разрушать их жизнь и ее здоровье.
– Да что ты вообще понимаешь, дура? Мне так больно жить! У меня все тело ноет от боли! Ты только и делаешь, что заставляешь меня страдать! Никакого понимания… Если бы ты любила, то отдала бы мне порох! Куда ты его дела, сука? – От криков лицо Саши становилось красным, как бархатная коробочка, в которой он однажды преподнес возлюбленной обручальное кольцо. Марина не узнавала в нем того улыбающегося юношу, которому однажды сказала «да». Ей было страшно спорить с ним, потому что любое возражение обычно заканчивалось побоями.
– Тебе вечно больно! А ты не думал, как больно мне смотреть на тебя – всего бледного, ненормального, постоянно спускающего все бабки на эти гребаные наркотики? Ты хотя бы копейку потратил на меня? Ты вообще вспоминаешь о моем существовании, только когда нужна доза.
– Я люблю тебя!
– Только когда под кайфом! Я слышу это, только когда ты под кайфом или когда тебе нужен кайф! Я ненавижу тебя! Сиди, подыхай от ломки. Надеюсь, хотя бы тогда поймешь, до чего ты себя довел!
После этих слов Марина хлопнула дверью комнаты и, прихватив с собой паспорт с наличкой, выбежала в подъезд. Девушка была права в каждом своем слове. Саша действительно уже не знал,