– Вопрос про хуесосов. -перебил Студёный. – Тут бы поподробнее.
– Дойдёт очередь – Пётр Алексеевич отмахнулся и продолжил. – Подселил лейтенанта Комсомольского в интернат, сам лично в кровать положил. Директор школы Семён Владимирович может подтвердить, я у него ключи от интерната брал. Лейтенант Комсомольский, видимо ночью проснулся, загрустил, пошёл добавки искать, ломился в закрытую дверь хозяйственного магазина Амур, устал, прилёг на крыльце и замерз. Царство небесное. Минус три ночью было. Нашёл я у него в кармане список с пятнадцатью фамилиями. Передал в райвоенкомат, они позвонили куда надо и с четверга за потеряшками целыми группами стали приезжать.
Пётр Алексеевич заглянул в журнал. – Если с вами считать, то прямо сейчас в Делянке тринадцать офицеров, два прапорщика и три сержанта. Командование на себя принял майор Житейский Вадим Константинович. Десантник из Бурятии. Расселением тоже он занимается. Сам у вдовы Копейки живёт. Чапаева, девять. Тут, через дорогу. Всех офицеров по вдовам расселил. И прапорщиков по вдовам. Сержанты в школьном интернате проживают. Там тоже вдовы и блядство.
– Вдовы, вдовы. Откуда в поселке столько вдов?
Подробность вторая:
БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, РАСПУТИН, НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ!
К началу ноября девяносто третьего года в поселке Делянка всё взрослое население было охвачено тревогой. Тревога зародилась ещё весной, когда впервые за всю новейшую историю поселка на майские праздники в Байкал не привезли Белую.
Первое мая прошло странно, на каких-то остатках, заначках, настойках.
Второе мая породило тревогу.
День Победы выпадал на воскресение, поэтому – Днём Последней Надежды провозгласили Пятницу Седьмое Мая.
В пятницу седьмого мая машина с Белой не пришла.
Казалось бы, жёны лесорубов должны вздохнуть, отхлебнуть наконец досыта тихой, спокойной семейной жизни, но всё оказалось шиворот на выворот: Трезвые мужья, прочитав пару книг, принялись нервничать из-за пустячков, срываться на близких. Прилетать стало всем. Опаснее такого гражданина в поселке тогда были пожалуй только пенсионерки из очередей за хлебом. В хлебе, как и в сахаре, в то время, была большая нужда. В женской половине очереди во время давки насмерть задушили первоклашку.
Накопленное за пару месяцев напряжение стало выползать из квартир наружу, к середине лета девяносто третьего в поселке стали случаться «соседские войны» – публичные столкновения, драки между соедями в типовых двухквартирниках, каких было разбросано по поселку целыми улицами. Делили всё – заборы, тишину, воду, помои, супругов, детей, скотину.
В августе, на нижнем складе рабочие распили бутылку денатурата. По итогу – все пьяные и мёртвые. На поселковом кладбище выкопали Вторую Братскую.
Драка между тремя бригадами со страшной поножовщиной на танцах в Доме Культуры. Оказалось,