Потрясенный Герцен спросил, повальные ли болезни тому причиной.
– Нет, не то чтоб повальные, а так, мрут, как мухи; жиденок, знаете, эдакой чахлый, тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари – опять чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства; ну, покашляет, покашляет да и в Могилев. И скажите, сделайте милость, что это им далось, что можно с ребятишками делать?
<..>
Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, – бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст.
Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу.
Если Герцен и сгустил краски, то не слишком сильно.
Сделать карьеру в армии евреи не могли. В унтер-офицеры разрешалось производить лишь особо отличившихся некрещеных евреев, причем с 1850 года – только с согласия императора по каждому конкретному случаю. Соответственно, производство в офицеры было исключено. Кроме того, время от времени вводились другие ограничения для евреев, например запрещение брать их в денщики (1829) или направлять в карантинную стражу (1837). Ограничения объяснялись, гласно или негласно, «дурной нравственностью» евреев.
За поставку рекрутов отвечал кагал, причем (что не удивительно при его олигархическом характере) нотабли выгораживали детей богатых членов общины и нередко, в нарушение правил и вопреки очередности, сдавали в кантонисты детей бедняков, вдов и «маловеров». Вдобавок власти наделили кагалы правом «отдавать в рекруты всякого еврея во всякое время за неисправность в податях, бродяжничество и другие беспорядки, нетерпимые в еврейском обществе». От рекрутской повинности были освобождены «полезные евреи»: купцы всех гильдий, члены кагала на время их каденции, жители сельскохозяйственных колоний, цеховые мастера, механики на фабриках, раввины и все евреи, имевшие среднее или высшее образование. Прочие правдами и неправдами стремились уклониться от службы.
Кагал содержал сыщиков для розыска беглецов, стражников и ловцов («хаперс») детей для сдачи их в кантонисты. В 1853 году власти разрешили «обществам и евреям представлять за себя в рекруты беспаспортных своих единоверцев даже из других общин». «Еврейские массы» и без того были недовольны заправилами кагала, а их деятельность (вынужденная) способствовала перерастанию