В духе неоплатонизма Фичино пишет и Козимо Медичи: «Зло с корнем вырвать невозможно. Необходимо, чтобы было что-нибудь противоположное добру, что, однако, не имеет отношения к Богу, но окружает, по необходимости, смертную природу и низшую область мира. По этой причине нам надо пытаться бежать, и как можно скорее, отсюда – туда. Бежать – значит становиться, насколько это возможно, подобным Богу. Душу уподобляют Богу праведность, святость, мудрость»[41]. Ключевым в его учении было понятие Мировой Души – посредницы между Богом и тварным миром, вполне в духе античных неоплатоников, что, однако же, с церковной точки зрения рассматривалось как ересь. Фичино писал в комментарии на трактат Плотина «О небе»: «Небесное начало, душа, не объединяется с небом, будто бы уже к тому времени созданным. Нет, скорее сама она небо и порождает повсеместно благодаря плодородию своему, выше небес стоящая, но к ним, которые вот-вот появятся, плотно примыкающая. Наделенная жизнью в высшей степени, она небеса выдыхает. Но что же выдыхает? Выдыхает живое, доступное чувствам дуновение, но не такое, какое непременно почувствуют другие вещи, а такое, которое само почувствует их, им даруя жизнь. Исходя из души, подобное дуновение уподобляется пронизывающей ее силе, так что, само пронимая вселенную, оно влито во все вещи»[42]. Кампанелле был близок не только этот взгляд (признание Мировой Души будет ему инкриминировано инквизицией), но и непримиримое отношение Фичино к последователям Аристотеля, которое тот выразил, к примеру, в следующих словах: «Почти вся вселенная, занятая перипатетиками (именно так в Античности звали учеников Аристотеля – «прохаживающиеся» по Ликею во время занятий. – Е. С.), разделена на две партии – александристскую и авэрроистскую… Те и другие в корне уничтожают веру… (и) отрицают промысел Божий в людях»[43].
К философии самого Кампанеллы, отражению в ней идей Бернардино Телезио и Марсилио Фичино мы вернемся в свое время и в надлежащем месте, пока же завершим разговор об «обращении» юного монаха в «телезианскую веру». Мы остановились на том, что в 1582 году он стал послушником, а через год принял постриг в монастыре в Плаканико. Год спустя он был переведен в монастырь Благовещения в Сан-Джорджо-Морджето (по его же просьбе, так как там библиотека была более обширной) – примерно в 50 километрах от Стило, и именно к этому периоду его жизни относится широко известный рассказ о том, как молодой и никому не известный монах вышел победителем в публичном диспуте с францисканцем в Козенце[44]. Оба нищенствующих ордена издавна рассматривали друг друга не как сотрудников в общем христианском деле, но как соперников, которых не только