Сегодня мы с Ликой помогали ему восстанавливать две картины в его мастерской. Она располагалась на втором этаже особняка и выглядела как комната безумного шляпника. Повсюду были разбросаны рисунки, тряпки и материалы для картин. В дальнем углу в несколько рядов стояли резные рамки, а на столярном столе горой лежали краски.
Мы решили сделать перерыв и выпить чаю. Лика налила в две кружки чай из заварочного чайника, и мы сели за небольшой стол у окна.
– Тут так красиво, – сказала Лика, глядя в окно.
– Да, – согласилась я и, сделав глоток чая, поморщилась. – А чай тут ужасный. И как Прохор его пьёт?
– Он, наверное, уже привык, – сказала Лика, отставляя от себя кружку.
– Устали, девоньки? – спросил Прохор, заходя в мастерскую и подходя к нам. – Угощайтесь, красавицы, – сказал он, ставя на стол вазочку с конфетами.
Мы взяли по конфете и поблагодарили старика. Взглянув на его лицо, я заметила, что он как-то странно смотрит на меня. Он улыбнулся и пошёл к столярному столу.
– Как там Никита? – спросил Прохор. – Магда сказала, он сильно поранился на прогулке в лесу.
Прохор был Живым и не знал о нашей тайне, поэтому нам приходилось вести себя как обычные люди. Такое тесное общение с человеком могло нас выдать, но спустя два года старик так ничего и не заподозрил. Возможно, он даже не мог представить, что такое может быть на самом деле.
– Он в порядке. Несколько лёгких ушибов. Скоро будет как новенький, – улыбаясь, ответила Лика.
Никита действительно был почти в порядке. К нашему удивлению, он очень быстро пошёл на поправку. Вчера Никите перестали давать снотворное, и он проснулся. Магда расспросила его о том дне, и он рассказал, что просто расстроился, увидев каких-то ребят на улице. Они играли в футбол, и он вспомнил о своём детстве и о родителях. Магда сказала, что теперь он будет под присмотром каждый день. Кто-то из нас будет рядом с ним, и он, не сопротивляясь, согласился. Ещё несколько дней он проведёт в медблоке, чтобы Магда и Нина убедились, что его раны зажили.
– Хорошо. Напугал меня этот малец, – сказал Прохор и вышел из мастерской, а я поймала на себе насмешливый взгляд Лики.
– Что? – спросила я в недоумении.
– Кого-то мне напоминает этот старик, – сказала Лика, прежде чем рассмеяться.
– Да иди ты, – ответила я, возвращаясь к работе.
– Не обижайся, бабушка Катя, – сказала Лика, толкая меня локтем в бок.
– Не называй меня так, – раздражённо ответила я.
Моё имя всегда вызывало во мне смешанные чувства. Родители называли меня по-разному. Если хотели похвалить, звали Катрина. Когда я делала что-то, что их не устраивало, называли Екатериной. Мама ласково называла меня Катя, а папа – Катюша. Каждый раз, когда я представлялась кому-то, приходилось объяснять людям, почему я не Екатерина или Катерина. И чаще всего люди смотрели на меня так, будто я сошла с ума.
Однажды Лика сказала:
– Ведь