Тариан ласково взъерошил мои волосы.
– Я же твой брат, и я должен заботиться о тебе.
Брат…
Прежде это слово служило для меня источником утешения и умиротворения, но теперь оно звучало как приговор. Напоминание о том, что между нами никогда не будет ничего, кроме того, что есть, и что моя любовь к нему безответна.
Я с раздражением сбросила с себя его руку.
– Довольно обращаться со мной, как с ребёнком! Я уже взрослая! Пора тебе это осознать.
Я устремилась к выходу, ощущая на себе его тяжёлый и пронзительный взгляд, который, казалось, буквально прожигал мою спину. Подол моего одеяния постоянно путался в ногах, затрудняя бег, и мне пришлось подхватить его обеими руками. Слёзы застилали глаза, мешая мне видеть дорогу. Мне нужно было как можно скорее покинуть это душное помещение, иначе я могла задохнуться.
Свежий утренний воздух, ворвавшийся в мои лёгкие, не унял бушевавший в груди гнев. Обида разрывала сердце, и меня охватило непреодолимое желание закричать, разрыдаться и крушить всё вокруг, чтобы излить эту невыносимую пустоту, овладевшую моей душой.
Я испытывала глубокое презрение к себе за проявленную слабость, за то, что позволила себе питать несбыточные надежды на то, что он разглядит во мне нечто большее, нежели просто сестру. Я надеялась, что он увидит во мне ту, кто готова последовать за ним хоть на край света.
Осознание этой жестокой реальности причиняло мне невыносимые страдания, грозящие разорвать меня на части. Мне необходимо научиться скрывать свою боль, чтобы он никогда не узнал о моих истинных чувствах к нему.
Следует собраться с духом и научиться сохранять спокойствие, глядя ему в глаза, словно ничего не случилось.
Жить с этой неразделённой любовью – это как незаживающая рана, которая никогда не затянется окончательно.
Не обращая внимания на условности, я вскочила в карету и с силой захлопнула за собой дверцу. Лошади, испуганные резким звуком, нервно заржали и застучали копытами.
Вскоре ко мне присоединился Тариан, и мы пустились в путь.
На всём протяжении нашего совместного путешествия между нами царило гнетущее безмолвие, которое угнетало меня, словно непосильная ноша, не позволяя свободно вдохнуть.
Тариан сидел напротив меня, скрестив руки на груди и опустив голову так низко, что его лицо скрылось под капюшоном.
За окном экипажа проплывали деревья, выстроившиеся плотной стеной вдоль дороги, и стадо коров и овец, которые лениво пощипывали траву под надзором пастуха, разводившего небольшой костёр.
Постепенно лес редел, и на его месте появлялись поля и деревни, что служило верным признаком приближения к городу.
– Прости меня за мои слова и действия, – нарушил тишину Тариан, внезапно подняв на меня взгляд, исполненный тревоги. – Мне всё ещё тяжело осознать, что моя младшая сестра выросла. В моих воспоминаниях ты навсегда останешься той маленькой