– Можешь на меня разозлиться, и я всё пойму, я ведь не должен был этого делать.
– Я тебе разрешила это, поэтому вовсе не злюсь. Но ты, должна я заметить, редкий нахал, – сказала с блаженной улыбкой Кристина, ещё находясь во власти любовного послевкусия и пьянящего дурмана, но уже вспомнив свой звёздный статус и положенные приличия.
– Возможно, я и сумасшедший влюблённый нахал, но я, если быть до конца честным, даже не мечтал об этом. Но это вовсе не сиюминутное, с моей стороны всё очень серьезно! С этой минуты я буду вспоминать об этом всегда. И всегда буду хранить нашу тайну, я никому не расскажу, ведь я знаю, с какой радостью бы вырвали эту новость светские хроникёры!
– О да! Так и вижу заголовки завтрашних журналов: «Супермодель опустилась до простого фотографа!», «Интрижка во время съёмок в Риме» и так далее.
– Так для тебя это… интрижка?
Красавица посмотрела на него загадочно.
– Я тебе не расскажу никогда, ты всё равно не поверишь. Обещаю, впредь буду держать себя в руках, мне не нужны подобные заголовки… Это часть моей профессии, увы! Но я всегда буду вспоминать… и хранить тайну, как и ты. Я очень на тебя надеюсь.
– Во мне не сомневайся!
– Я тебе верю.
Для Маттиаса это был лучший комплимент. Городские часы пробили два раза – это означало, что перерыв закончился, и нужно было торопиться на площадку, чтобы продолжать съёмки.
– Нам пора… И всё же я хотел бы знать правду. Почему ты это сделала?
Кристина долго смотрела на него, как бы прощаясь. Она понимала, что ей и этому милому молодому человеку, в которого имела счастье так стремительно влюбиться (в грёзах или наяву – без разницы), не по пути и никто и никогда не поймёт её каприза. Да и самой ей наскучит жизнь с простым фотографом, она будет выбирать себе мужа или любовника из своего круга богатых и успешных. В её мире (и она это тоже усвоила) нет места глубоким романтическим, искренним чувствам. Значит, счастливой она не будет. В любом случае не будет. Никогда. Но теперь она знает больше, чем раньше.
Зато с этого дня Кристина Раевская продолжит жить с ощущением приобретённого счастливого воспоминания. По сути – все жизненные эпизоды уже через секунду превращаются в воспоминания. Все, кроме действующей секунды. Всего одной секунды. Одна секунда ничего не решает. И не может испортить её карьеру. Вместо ответа Кристи подошла к Маттиасу. Секунда – лишь ничтожный, крохотный эпизод вечности. Зато и он может быть самым важным и самым счастливым.
Она не задумываясь страстно поцеловала изумлённого фотографа в губы. Три секунды вместо одной, и он услышал её самый искренний и откровенный шёпот: «Люблю». Всего одно слово. Оно повисло во влажном от дневного зноя воздухе Рима, окутало остолбеневшего молодого человека смутной волной непонимания, отказа от всех логических схем и реалий. Он даже не успел ничего ответить