«Неужели у «духов» есть ДШК?»[1] – удрученно подумал он. – Как же я сразу не догадался!» Алексей взглянул назад, туда, откуда велся огонь, и ахнул. Несколько окопов, в которых прикрывали тыл саперы, были разрушены.
Одна из мин, по всей видимости, попала прямо в окоп, стенки которого обвалились. Из-под земли виднелась только рука, безжизненно сжимающая уже не нужный автомат с перебитым осколком прикладом.
И в соседнем окопе не было никого видно.
Только из третьего окопа кто-то вел огонь. Снова, уже почти на уровне вершины, прошипели страшно назойливые и всесокрушающие пули.
– Шу-шу-ша-ша-шам, – послышалось рядом. Пуля пробороздила глубокую полосу в тыловом бруствере его окопа и, шарахнув о стенку, застряла там. По вспышке пламени, вылетевшей из ствола пулемета, Алексей засек позицию, с которой их обстреливали. Позиция пулеметчика находилась в километре, может быть, чуть дальше от них, на высотке, которая была почти на одном уровне с их высоткой.
«Вот гады, – подумал про себя Алексей, вжимаясь в землю, – теперь всем нам крышка. Спрячешься от огня ДШК, нападающие к позициям подберутся, гранатами закидают. Будешь наблюдать и отбиваться от тех, кто спереди, получишь пулю сзади».
– Товарищ лейтенант, – что было сил прокричал Алексей, стараясь перекрыть гул боя, – нас обстреливают с тыла!
– Вижу, – ответил взводный, – ты лучше за атакующими смотри, – и тут же приказал: – Юлдашев, разворачивай свой гранатомет и накрой расчет ДШК!
Алексей увидел, как Мирза, ловко перепрыгивая из окопа в окоп, перебрался на запасную позицию и, установив там свою карманную пушку, начал наводить на цель. Зарядив гранатомет, он навалился всем телом на ручки и нажал на гашетку.
– Бу-бу-бу-бу-бу, – забубнил гранатомет, и в это же мгновение по позициям резануло:
– Шу-шу-ша-шап-шап!
Абдулла вдруг громко воскликнул и начал оседать на дно окопа.
Вместо головы его зияла одна-единственная рана. Ошметки плоти и кровь, брызнувшие в разные стороны, залепили лицо Сахиба, и он, вереща от ужаса, машинально снимал ошметки с лица.
– Ложись! – крикнул ему Алексей. Но оставшийся в живых переводчик вместо того, чтобы упасть на дно окопа, в каком-то бессознательном порыве стоял, вытянувшись, словно бросая смерти вызов. Но это продолжалось всего несколько секунд, в следующее мгновение он, согнувшись в три погибели, рыгал прямо на лежащий в крови труп.
Алексея тоже стошнило. Спазмы то сжимали, то выворачивали пустой желудок, вызывая боль во всем теле. Он отвернулся от этой страшной картины. В это время нападающие предприняли очередной бросок.
Алексей уже отчетливо видел уставшие, застывшие в испуге лица, натыкался на ненавистные кровожадные взгляды врагов и стрелял, стрелял, стрелял. Стрелял за себя, за тех, кто уже