Полная луна освещала ее, но туман, поднимавшийся со стороны ее лица, не давал рассмотреть ее лико. И когда я со старцем подошел ближе, то появилось новое видение. Вокруг этого изваяния горели небольшие костры, вокруг которых ходили шаманы. Один из них повернулся ко мне, его голова была похожа на голову ворона, но это был человек. Ростом он чуть ниже меня. Подошел ко мне, взял крест, рассмотрел его и покачал головой, мол, не тот. Я тогда подал ему второй крест, золотой, и он кивнул мне и заново вернул. А вместо рук у него было крыло, и он мне им показал куда-то в сторону…
Корр.: Вы сказали, то был человек, а не ворон.
В. Воробьев: Не перебивайте меня, пожалуйста. Я глянул туда, куда показал мне шаман, и поразился. Вокруг Золотой бабы стояли чаши, наполненные золотыми украшениями, фигурами животных, алмазами, рубинами. Я такого богатства еще никогда не видел. И когда я бросил туда оба креста, они заиграли такими красивыми красками, вы бы только это видели. Они обновились, они очистились от грязи, от темени, один стал ярко золотым, а другой – серебряным.
Корр.: Вы, Виктор Викторович, о чем-то ее попросили?
В. Воробьев: Да, я попросил у нее разрешения еще раз прийти к ней.
Корр.: А вы запомнили дорогу к ней?
В. Воробьев: Да, и я к ней приходил уже. Только пока еще не произошло того, что у нее просил. Но, вы знаете, вокруг тех мест нашел много интересных древних артефактов. Некоторые я привез на совет, позже они займут свои места в музее Академии, и вы их увидите.
Корр.: Виктор Викторович, а какие это артефакты?
В. Воробьев: Я вам их уже назвал. Это лягушки, медведи, волки, вороны. И когда их нахожу, то сразу же начинают происходить какие-то видения: ко мне приходит тот самый шаман-ворон, который сказал, что через пять лет она меня примет.
Все, извините, я, кажется, вам наговорил много лишнего. Люди подумают, что я выдумщик.
Корр.: А на самом деле как?
В. Воробьев: Я выдумщик. Сегодня же первое апреля.
P.S. Вот я и задался вопросом, дорогой читатель, не обманул ли нас, как и научный совет, наш гость Виктор Викторович Воробьев? Тем более перед нашим разговором, зная, что он не согласится нам рассказать о своих находках, я добавил ему в кофе коньяка, настоянного на золотом корне. И язык у человека развязался. И он мне несколько раз после этой встречи звонил с просьбой не публиковать этого интервью. Но разве, дорогой читатель, можно прятать сенсацию?»
Михаил закрыл журнал, еще раз глянул на его название. Да, вроде