Одним взмахом он отбросил демона обратно, и тот рухнул, прорычав.
Рэня всё ещё дрожала. Но смогла выговорить:
– Кто… ты?..
Он не ответил. Только на мгновение взглянул на неё. И в этом взгляде не было ничего. Ни сострадания. Ни страха.
Только тишина.
Он стоял неподвижно, будто не сражался только что с демонами, а просто спустился с неба. Маска молчала, а чёрные рукава его кимоно колыхались на ветру.
Рэня смотрела на него широко раскрытыми глазами, затаив дыхание, и – как всегда – вгляделась в ауру.
И остолбенела.
Ничего.
Ни гнева, ни милосердия, ни боли. Ни цвета. Ни движения.
Аура была пустой, как чашка, в которой никогда не наливали чай. И от этого ей стало страшнее, чем от самих демонов.
– Ты… ты кто? – прошептала она. – Ты как фарфоровая кукла в храме духов. Только без росписи.
Он не ответил. Только слегка наклонил голову, словно не понял, или не счёл нужным понимать.
Она обошла его кругом – как кошка, разглядывающая тень, – заглянула в глаза сквозь узкие прорези маски, и вдруг указала пальцем:
– Останься со мной!
Он чуть повёл головой в сторону, как будто услышал не просьбу, а комариную назойливость.
– Я серьёзно, – она сложила руки за спиной и подалась вперёд, глядя снизу вверх. – Видишь, ты появился прямо тогда, когда нужно было. Значит, ты – посланник. Или инструмент судьбы. А если ты инструмент – значит, тебя надо использовать правильно! Я тебя назначаю своим стражем.
Тишина.
– Или хочешь уйти обратно в лес и опять к демонам в гости?
– …нет, – голос его был глухой, низкий, как будто откуда-то из-под земли.
– Вот! Тогда всё решено, – она просияла, будто услышала победу. – У нас в храме есть свободная келья, правда крыша течёт, но ты ж не сахар, не растаешь. А я покажу тебе, где лучше смотреть на звёзды. Стражу надо видеть далеко вперёд, правильно?
Он стоял всё так же. Молча. Только в какой-то момент маска чуть дёрнулась, едва заметно. И Рэня, опытно, почти инстинктивно, снова посмотрела в ауру.
И там мелькнуло.
Едва различимый отблеск, как солнечный зайчик в глубине колодца. Что-то крохотное. Еле живое.
Она замерла, не моргая.
– Ты ведь не совсем пустой, – прошептала она. – Там есть огонёк. Просто его давно никто не грел.
Он вновь посмотрел на неё. И впервые – глаза под маской чуть округлились. Будто он сам только сейчас понял, что согласился.
Утро принесло не тишину, а скрип лопат и треск бамбука. Храм дышал ранеными стенами. Камни, обожжённые в ночном огне,