Она уставилась на Изабель маленькими, но пронзительными глазами, и на ее сморщенном лице промелькнуло подобие улыбки. Затем, медленно развернувшись, она растворилась в полумраке соседней комнаты, оставив после себя терпкий запах старости.
Изабель проводила взглядом удаляющуюся старуху, и ее внимание вновь приковал к себе мужчина. Он разглядывал свои ладони, словно пытаясь вычитать в их линиях давно забытую истину.
– А Ваш сын, что он помнит? – с легким раздражением спросила Изабель. Жак-Анри усмехнулся.
– Что может помнить восьмилетний мальчишка? – Он поднял взгляд на Изабель и, криво усмехнувшись, добавил:
– После казни он бегал тут весь день, с упоением показывая, как тело этой фаворитки еще два часа содрогалось в плетёной корзине рядом с ее же головой.
Изабель, к собственному изумлению, почувствовала, как подступает тошнотворная волна. Жак-Анри, заметив это, криво усмехнулся и вновь опустил взгляд на ладонь, теперь уже с показным интересом рассматривая свои ногти.
– Мне пора, – произнесла Изабель, поднимаясь с кресла. Жак-Анри одарил её холодным волчьим взглядом. Поднявшись, он подошел к двери и, словно оправдываясь, произнес:
– И у волков есть своё семейство!
Затем он распахнул дверь, и они вышли во двор, где тусклый свет факелов едва рассеивал царящий мрак. Он отворил железную калитку, выпуская её на улицу. Её кэб, словно верный пес, ожидал у обочины, кучер дремал на козлах. Она толкнула его в бок и, усаживаясь, бросила:
– Домой!
Изабель откинулась на мягкую обивку кэба, чувствуя, как привычный стук колес по мостовой постепенно убаюкивает её. В голове все еще пульсировали обрывки разговора с Жаком-Анри.
– Катрин! – воскликнула Изабель, стремительно ворвавшись в свой особняк. Спустя мгновение в дверях появилась заспанная служанка.
– Да, миледи?
– Ты была на казни фаворитки короля, Женевьев де Тревиль? – Изабель откинулась в кресле, небрежно выставив ногу в черном ботфорте. Катрин проворно приблизилась и опустилась у ее ног.
– Да, миледи, я была там, – произнесла она, освобождая ноги Изабель от сапог. – Я заняла место с самого утра. Площадь кишела народом, все ликовали, и погода стояла дивная.
Изабель раздраженно кивнула головой, словно подгоняя ее.
– И что дальше? – Освободившись от сапог, она устало откинулась в кресле.
– Эта женщина вышла, словно видение, в белом одеянии, какие-то белые ленты змеились в её волосах, огромные серьги сверкали на солнце ослепляя своими бликами, а лицо разукрашено так тщательно, словно она готовилась к балу, а не к смерти, – со смаком рассказывала Катрин. – Видно было, что она изо всех сил старалась предстать во всем своем великолепии, наивно надеясь, что король увидев ее красоту дрогнет, даруя ей помилование.
Катрин