– Чарлз…
– Трейси… Это ты, Трейси?
– Да, дорогой. О, Чарлз… Я никак не могла до тебя дозвониться.
– Трейси, у меня голова идет кругом. Газеты пишут о тебе черт знает что. Я не верю тому, что там написано.
– Это все ложь. Полное вранье. Я…
– Почему ты не позвонила мне?
– Я пыталась, но не могла застать тебя.
– Где ты?
– Я?.. В тюрьме Нового Орлеана. Меня пытаются упечь за решетку за то, чего я не совершала. – К своему ужасу, Трейси расплакалась.
– Подожди, газеты пишут, что ты застрелила человека. Это же не так?
– Я в него стреляла, но…
– Значит, правда.
– Все совершенно иначе, чем можно понять из газет. Я тебе все объясню. Я…
– Трейси, ты призналась в том, что покушалась на жизнь человека и украла картину?
– Да, но только потому, что…
– Господи, если тебе так срочно потребовались деньги, могла бы поговорить со мной… Пытаться убить человека!.. Не могу поверить! И родители тоже. Ты на первой странице утреннего выпуска филадельфийской «Дейли ньюс». Впервые дуновение скандала коснулось семьи Стенхоупов.
Сдержанная горечь в голосе Чарлза говорила о глубине его чувств. Трейси так отчаянно рассчитывала на его помощь, а он оказался на их стороне. Она заставила себя не рыдать.
– Милый, пожалуйста, приезжай. Ты все сумеешь уладить.
Последовала долгая пауза.
– Похоже, там ничего не уладишь. Что можно уладить, если ты призналась в том, что совершила все это? Семья не может себе позволить, чтобы ее вмешивали в такие дела. Ты должна понимать это. Выходит, я не знал тебя по-настоящему.
Каждое слово било, как удар молотом. Мир разваливался, и Трейси чувствовала себя одинокой, как никогда в жизни. Никто не придет на помощь, ни один человек.
– А как… как с ребенком?
– Поступай так, как считаешь лучше для твоего ребенка, – отозвался Чарлз. – Извини, Трейси. – И линия разъединилась.
Она стояла, сжимая мертвую трубку.
– Слушай, дорогуша, – начал стоявший за ее спиной заключенный, – если у тебя все, дай-ка я позвоню своему адвокату.
Уже в камере надзирательница предупредила Трейси:
– Будь готова завтра утром к отъезду. В пять часов тебя заберут.
К Трейси пришел посетитель. С тех пор как они виделись в последний раз, Отто Шмидт, казалось, постарел на несколько лет. И выглядел больным.
– Я хочу сказать, что мы с женой очень сочувствуем вам, – начал старый мастер. – Мы уверены, что вы ни в чем не виноваты.
Вот если бы Чарлз так считал!
– Завтра мы с женой пойдем на похороны миссис Дорис.
– Спасибо, Отто.
«Завтра похоронят нас обеих», – горько подумала Трейси.
Ночью она не сомкнула глаз. Ворочалась на узкой тюремной койке и смотрела в потолок. И в уме вновь и вновь прокручивала разговор с Чарлзом. Он даже не дал ей шанса что-либо объяснить.
Надо