– Это случилось полвека тому назад, если и было на самом деле, – ответила Манвах, – а достопочтенная мать твоего отца, да хранит ее Эверам, любит… приукрасить действительность.
– Откуда же тогда берутся най’дама’тинг? – подивилась Инэвера, имея в виду учениц дама’тинг, чьи лица оставались открыты, но белые одежды указывали на обручение с Эверамом.
– Говорят, сам Эверам зачинает своим невестам детей и най’дама’тинг – их дочери, – просветила ее Манвах.
Инэвера вскинула брови: не иначе мать шутит.
Манвах пожала плечами:
– Объяснение не хуже других. Уверяю тебя: ни одна мать на базаре не знает случая такого избрания и ни в одной най’дама’тинг еще никто не признал свою родню.
– Мама! Сестра!..
Инэвера расплылась в улыбке при виде Соли, которого сопровождал Кашив. Черное одеяние брата еще хранило пыль Лабиринта, а щит, повешенный на плечо, покрыли новые вмятины. Кашив был, как обычно, подтянут и свеж.
Инэвера бросилась обнимать Соли. Он рассмеялся, подхватил ее одной рукой и закружил. Инэвера восторженно взвизгнула, ни капли не испугавшись. Брат опустил ее легко, как перышко, и обнялся с матерью.
– Что ты здесь делаешь? – нахмурилась Манвах. – Я думала, ты на пути во дворец дама Бадена.
– Так оно и есть, – ответил Соли, – но я не мог отправить сестренку на Ханну Паш, не пожелав ей всех мыслимых в Ала благ.
Он потянулся и взъерошил волосы Инэверы. Она шлепнула его по руке, но брат, как всегда, оказался проворен и вовремя отдернул кисть.
– А как ты думаешь, отец придет меня благословить? – спросила Инэвера.
– Мм, – замялся Соли, – насколько я знаю, отец еще спит в беседке. Ночью он глаз не сомкнул.
Соли беспомощно пожал плечами, и Инэвера потупила взор, не желая выдать огорчение.
Брат нагнулся и ласково приподнял ей голову, заглянул в глаза:
– Поверь, отец желает тебе блага не меньше, чем я, пусть даже не всегда это показывает.
– Я знаю, – кивнула Инэвера и на прощание обняла Соли за шею. – Спасибо тебе.
Кашив взглянул на Инэверу, будто впервые заметил. Затем нацепил свою очаровательную улыбку и поклонился:
– Всех благ тебе, Инэвера вах’Касаад, в становлении женщиной. Желаю тебе хорошего мужа и много сыновей – таких же ладных, как твой брат.
Инэвера улыбнулась и зарделась. Воины неспешно пошли прочь.
Наконец очередь сдвинулась с места. Инэвера томилась на солнцепеке, девочек с матерями впускали по одной зараз, и день тянулся медленно. Одни проводили внутри считаные минуты, другие – чуть ли не час. Все выходили в черном, обычно с видом вразумленным и облегчением в глазах. Иные, увлекаемые матерями домой, напряженно смотрели в пустоту и отрешенно оглаживали руки.
Перед входом в шатер мать Инэверы так сильно впилась в плечи дочери пальцами, что ногти едва не проткнули материю.
– Не поднимай