Нетрудно было познакомиться с баптистами, в положении которых я принял живое участие. Я узнал, что этот трудовой, культурный народ (надо прибавить, что на Кавказе вообще в таком элементе нужда огромная), положивший столько осмысленной работы и терпения там, где до них было примитивное кочевое хозяйство, должен, в силу административно-бюрократических соображений, переселяться – кто в Америку, а кто в Туркестанский край.
Я спрашивал и недоумевал.
– По распоряжению губернатора, – говорили они, – наши колодцы запечатаны и скотине пропадать надо – мы и продаем за цену, которую дают… Что же нам давать!!..
Спокойный тон, в выражении лица ни злобы, ни отчаяния, только тихая грусть сосредоточенно таится в их умных глазах.
Какая сила и вместе с тем покорность судьбе!
– Неужели правда все, что вы говорите? – спрашивал я.
– Правда, господин, истинная правда! – отвечали баптисты.
– Сколько же ваших семейств находится в таком положении?
– Около ста-тридцати!..
Я смотрел на этих, хотя и грустных, но сильных и энергичных людей и не мог не подумать: – да, Америка приобретет устойчивый, производительный элемент, увеличит свою силу и мощь такими гражданами-богатырями!
Я написал о факте подобного выселения, и редактор «С.-Петербургских Ведомостей» поместил мою небольшую заметку, которая была перепечатана некоторыми газетами, в том числе даже и «Гражданином». Все газеты, без исключения, по поводу никому ненужного разорения трудовых, совершенно мирных людей, выразили недоумение.
С целью несколько утешить людей в их положении, я вырезал газетные. заметки и послал сектантам.
А через неделю после того ко мне приехали представители баптистского общества с просьбою хлопотать о них в Петербурге, чтобы им остаться и работать в степях ставропольской губернии. Обращаясь ко мне, несчастные хватались за соломинку.
Я отказался от такого сложного дела, во-первых, по неопытности, а во-вторых, по своему положению.
– Мы вам выдадим доверенности, – продолжали просить меня сектанты.
Я подумал, а затем по-русски, «на авось», взял на себя эти хлопоты.
Три года ходил я по министерствам, подавая «бумаги», лично просил министров («земледелия» и «внутренних дел»). Дело – то подвигалось, то останавливалось, но сектантов не гнали, колодцев не запечатывали, хотя они находились в крайне неопределенном положении годовых субарендаторов Северо-Мажарской дачи уч. № 11; они жили всегда накануне: всегда готовые к выселению. В своих просьбах я указывал на своих доверителей, как на элемент культурный, совершенно могущий, как и немцы-менониты, оживить мертвую степь – садами и виноградниками, – элемент, в котором именно нуждается Кавказ, эта пустынная, дикая и некультурная страна. Я действовал по своему разумению, так как знал Кавказ, знал, как нуждается этот богатый край в труде разумном, хотя тяжелом и упорном, а на это способны были баптисты безусловно. Они же были скромны в своих просьбах: они хотели, чтобы им трухменские земли отдавались непосредственно в аренду с торгов, а не поступали от православного общества, как субарендаторам.
Каждый, конечно, понимает, в чем дело.
– По нашему учению – говорили мне баптисты – мы ничем, кроме земледельческого, ремесленного труда, заниматься не можем; мы не можем торговать, а земледелие – промысел самый нам близкий и с детства самый знакомый.
Мои хлопоты в Петербурге, как и переписка с баптистами продолжались. Считаю нужным здесь добавить, что делу сектантов много способствовали бывший министр земледелия, А. С. Ермолов, и вице-директор департамента государственных имуществ, А. П. Забелло, по поручению министра произведший исследование на месте положения как моих доверителей, баптистов, так и других безземельных поселенцев ставропольской губернии.
– Отчего вы не поедете в такой интересный край? – спрашивал меня А. П. Забелло. – Не будете жалеть, уверяю вас!..
И вот, воспользовавшись приглашением баптистского общества, которое письменно предложило мне приехать в ним на хутора, откуда они повезут меня по интересным местам степной губернии, – я решил, в первых числах июня 1905 г., ехать в степи. Предложение, действительно, было заманчивое.
Настоящие очерки, может быть беглые, являются результатом моих впечатлений по местам.
I
Степь. – Хлебные залежи. – Город Георгиевск. – Мост через Куму. – Большая дорога внутрь степей ставропольской губернии.
До станции Минеральные-Воды, до исторических в литературном отношении пятиглавого Бештау и красавицы Машука, идут вольные, беспредельные, как море, степи. Быстро мчится по ровной плоскости поезд, в растворенные окна вагонов несется аромат бесчисленных, пестреющих на зеленом фоне, трав, цветов, и спокойной волной колеблется, уходя вдаль, поверхность густой пшеницы. Черноземная сила