Вот какие воспоминания пришли Аделаиде в голову, пока она пила кофе. Но с этой «больницей для бедных» оказалась связана и жизнь Катюшки, которая уже в утробе матери подверглась угрозе. Аделаида продолжала вспоминать о своем пребывании в этом довольно страшном месте.
У Аделаиды ведь должен был родиться ребенок (она была на третьем месяце беременности), поэтому, узнав, что у девушки, которую привезли вслед за ней и положили рядом, на соседнюю койку, обнаружен сифилис, Аделаида решила сбежать оттуда как можно быстрее. На пятый или шестой день после операции она спросила у врача на обходе:
– А можно мне встать – нитки не порвутся?
Врач ее уверил, что нитки выдержали бы даже кита, и Аделаида встала с постели, хоть и было еще очень даже больно. Тогда она была стройная, изящная, весила всего 47 килограммов, и все у нее быстро зажило. (Папочка с сыночком, узнав, что она попала в больницу, прибежали к Инне Исааковне и стали умолять ее, чтобы она ликвидировала их общее чадо, но было уже поздно. Ребенка сохранили, потому что перед тем как вырубиться, Аделаида просила об этом, а Инна Исааковна оказалась замечательным хирургом).
Так что опыт общения с медициной Аделаида имела богатый, хоть и, можно сказать, принудительный, потому что по пустякам к нашему здравоохранению Аделаида старалась не обращаться.
Манечка была приписана к элитной поликлинике, в которой лечились всяческие артисты театра и кино, и Аделаида всех их видела «в натуре», сидя вместе с ними в очереди к врачам. Конечно, ей было интересно, как и всем прочим «простым смертным», увидеть «живого артиста», а вот Манечке было полностью наплевать – она всегда была занята только собой и своими болезнями (которые любила себе выдумывать, чтобы визитом к врачу развеять скуку и под благовидным предлогом поговорить о своей персоне), и не обращала внимания на то, кто тусуется вокруг – хоть стадо крокодилов.
Это было в Москве, там поликлиника была шикарная, впоследствии половину ее, кажется, сдали каким-то богатым американцам, а вот в Питере поликлиника творческих работников была хоть и на Невском, но очень бедненькая и плохенькая. Аделаида там обслуживалась как «член семьи».
Терапевтша просвечивала насквозь – такая она была худая и бледная. Наверное, ей платили мизерную зарплату – в Питере вообще с этим дело обстояло гораздо хуже, чем в столице (Аделаида как-то влезла в Интернет, в сайты о работе. В Питере работодатели требовали два высших образования, владения компьютером, знания иностранных языков, умения водить автомобиль и т. д. и т. п., и обещали за это… всего 200 долларов).
– Вы знаете, что у вас лишний вес? – брякнула врач без предисловий. – Расскажите, чем вы питаетесь.
– Ну… мясом.
– А где вы берете денег на мясо, оно же очень дорогое?
Аделаида