Но здесь-то иное дело – больше похоже на казнь, или на банальное убийство человека, который тебе вообще ничего плохого не сделал. Просто так карта легла – не повезло этой рыжей. От неё в будущем возможны проблемы, поэтому – вот такая превентивная мера.
И никто из местной аристократии, баронессу в данном случае не осудит – она в своём праве. Особо и заморачиваться с расследованиями не будут, всё в порядке вещей. Разве что, родственники могут возмутиться, и то, от многих обстоятельств зависит. Но лучший выход, по местным понятиям – пустить весь вражеский род под нож, чтобы уж точно, спать спокойно.
Нет, всё-таки Легорра куда более жестокий и кровавый мир, и к этому нужно привыкнуть, если хочу здесь выжить. А высокие идеалы гуманизма и человеколюбия, свернуть в трубочку и засунуть… Кхм, ясно в общем…
От подобных мыслей настроение снова поехало вниз, будто на скоростном лифте.
Только собрался сообщить баронессе о том, что я увидел, как вдруг, события понеслись по совершенно непредсказуемому, чудовищному сценарию.
Эбигейл подошла и сдёрнула с воющей рыжей одеяло. Та лежала, уткнувшись в подушки, обхватив их руками. Баронесса, видимо, хотела повернуть молодую вдову лицом к себе и что-то сказать.
Но как только взяла её за плечо, та резко подскочила с совершенно безумным взглядом, коряво и неловко, отмахнулась сверкнувшим в её руке, коротким кинжалом. Видимо, прятала его в подушках.
Я как чувствовал, недаром позаботился об экипировке Эбигейл и всё сделал правильно. Вот только по какому-то дикому стечению обстоятельств, эта неумелая, обезумевшая от страха истеричка, смогла нанести филигранный по точности удар.
Из рассечённого горла баронессы фонтаном брызнула кровь. Прямо на лицо и огненные волосы, дико визжащей, полуголой девки, заливая ярко-алыми пятнами, белоснежные простыни.
Стоя́щий ближе всех охранник среагировал мгновенно, но это уже ничего не решало. Сделав длинный выпад, мощным ударом в сердце он пригвоздил прокля́тую рыжую тварь к высокому изголовью кровати, как бабочку к доске.
Она бесшумно раскрывала искривлённый агонией рот и мелко подёргивала ногами, но быстро затихла, сидя среди подушек, свесив голову на тощую грудь.
Рядом, зажимая руками хлещущую из артерии кровь, медленно начала заваливаться на кровать, бледная, как сама смерть, Эбигейл.
В голове словно взорвалась бомба, меня, будто бы реально контузило. Я заорал, но совсем не услышал собственного голоса. Все звуки вокруг затихли, точно уши забиты ватой и залиты горячим воском.
Цвета померкли – мир стал чёрно-белым… Лишь кровь на постели, на руках и горле Эбигейл, была такой ярко-красной, что делалось больно глазам.
Время превратилось в вязкий, тягучий сироп, в который я влип, как пчела, с трудом перебирая