Успевший продрогнуть Капече Ковалоччо с удовольствием спустился в люк, в теплый устойчивый воздух. Но первое, что бросилось ему в глаза по выходе из темной маленькой прихожей: это не развалившийся в кресле граф, который сейчас никуда не собирался, а трещавшая некогда входная дверь под натиском пьяной возни с той стороны. Откуда же так же были слышны все звуки разошедшейся пирушки, разве что не до горланных песен.
– Посмотри, сволочи что творят!…Я сейчас не выдержу, сорвусь. Баскет иди предупреди эту свору. Здравствуй, друг сердечный, чем порадуешь?
– Пока нечем, зелье стряпают, отстаиваться еще. Я пришел узнать как на это смотрит шевалье д’Обюссон?
– Одобряет! Одобряет, он еще мало того, подсказал одно хорошее дело… устроить на службу сюда капелланом16 аббата Витербо. У меня в голове не укладывается, как это будет прекрасно. Во-первых, нас станет четверо и что самое главное через аббата мы получим возможность запросто сноситься с морячками. А то же ведь я сейчас здесь оказался на положении жильца…
…Как здесь повился этот мозгляк Беккендорф, он стал здесь всем заправлять.
– Так что невозможно даже как-то поговорить?
– Это ерунда все, всегда успеется, и не с ними, а с де Ферраном достаточно будет. С ним можно договориться.
– Тогда прекрасно! Устраиваем отравленную вечеринку, кого не сморит, матросы уймут… выпускаем матросов, ждем вас…
– А вот в это «ждем» мне не больно-то верится, после душного, ужасно душного, вонючего трюма они ждать несколько часов кряду может быть не будут никогда. Они тебя просто не поймут: кого-то там ждать. Никакие нервы не выдержат, когда ветер в лицо… Люди есть люди. Ты им доверяешь, я нет.
– Это перебор. Подозрительность все погубит. Своими силами мы либо не справимся, либо сорвется. Тот же полковник Беккендорф придет, он же не здесь живет.
– Мозгляка Беккена никогда не называй мне полковником. Это ничтожество, которое может только мелко гадить и подсирать. – не разбирался в выражениях граф д’Олон.
Выждав время и дав гневу улечься Капече Ковалоччо раздумывал вслух:
– Итак, что у нас в активе: решительно настроенный офицер с прекрасными возможностями, о котором пока ничего не знают, но кредит доверия ему почти растаял после тех объяснений, которыми он пользовался при переходе на службу в тюрьму или почти растает, когда он будет водворять католического аббата католикам – арестантам. И появление на корабле полковника Беккендорфа первое тому подтверждение…
Ковалоччо пометавшись поспешно скрылся в спальне-каюте Баскета. Сверху, чувствовалось, вовнутрь спускалось несколько человек. Первым из прихожей вышел полковник Беккендорф, за ним Баскет.
В английском