– Тогда мы точно сработаемся, – заключил я, обсасывая кусочек сахара. – Потому что если ваш начальник говорит: «Мы с вами не сработаемся», то первым делом необходимо постараться уговорить его не увольняться.
«Если не преуспею в электриках, уйду в артисты разговорного жанра», – решил я, глядя на откровенно ржущего завхоза.
Глава 4
По пути в кабинет самой главной медсестры я решил сразу определить границы дозволенного.
– Михаил, слушай, а как тебя по отчеству? – начал я.
– Александрович, а чего это ты? – насторожился он.
– Ну, вдруг потребуется позвать при посторонних, а ты все-таки начальство, субординация, понимать надо.
– А, ты про это. Тогда ладно, хотя я до сих пор не могу привыкнуть, что я уже не Мишка, не всегда откликаюсь.
– Еще вопрос: какие у нас есть лимиты на всякое? Ну, там, если провод мне потребуется заменить или ту же лампочку. Надо какое-нибудь требование писать или еще что?
– О, братец, я же тебе вчера не рассказал. Больница наша крупнейшая, а Василь Васильич – очень уважаемый человек. Поэтому с обеспечением у нас почти проблем нет. Более того, к нам привозят и испытывают многие медицинские новинки. Вон, к примеру, та лампочка, которой ты медсестру пугал, она поставлена у нас самим изобретателем, товарищем Ф., – тут он запнулся, – вот ведь голова дырявая, забыл. Но потом вспомню, расскажу. Он еще Сталинскую премию за нее получил. Голова!
– В общем, – продолжал он, свернув на очередной лестничный пролет, – у нас с фондами все хорошо, много новинок, так что скучать не приходится. Я тебе потом покажу, где записывать про взятое, и ключ дам, бери сколько надо, главное, чтобы все работало.
Странно, какой изобретатель? Вроде люминесцентные лампы точно раньше 51-го года изобрели. Но ладно, раз не придется крохоборить, то за одно это уже стоит благодарить то или тех, что забросили меня сюда.
Наконец, мы добрались до логова этой самой главнющей медсестры. В принципе, близость главы всех сестер можно было понять уже только по косвенным признакам. Все медсестры шли с таким целеустремленным и сосредоточенным видом, что, глядя на них, легко можно было поверить, что мир спасают. Ну, или хотя бы какую-нибудь страну покрупнее. Завхоз тоже замолчал и подобрался, согнав все складки на кителе за спину.
А я… А мне было как-то пофиг. После накачанных красотой и обмазанных всякими мазюльками женщин моего времени мне местные казались какими-то блеклыми. Вроде смотришь, ничего на личико такая, но стоит взглянуть выше или ниже, как всякие позывы исчезают. Хрен с ними, с вавилонами на голове, это еще можно пережить, тем более женщины всегда там эксперименты творят. Но вот босоножки, у которых через подъем стопы перекинут ремешок, а каблук иногда толще пятки – это для меня перебор. А торчащие из-под халатов кромки платьев? Причем поголовно все в какой-нибудь горошек. Бр-р-р. В общем, пока не хочется бабушек, вот совсем.