Монахиня вздохнула. До ее слуха донеслись голоса людей, приближавшихся к храму верхом на лошадях.
– Похоже, что твоя невеста уже прибыла, нужно как следует принять ее. В великом деле, которое тебе суждено, она станет самым верным твоим спутником, самым способным помощником. Беги скорее встречать ее! – В глазах Чжисянь мелькнуло осознание открывшейся возможности.
– Матушка-наставница, ваше здоровье требует внимания. Позвольте мне ухаживать за вами, помочь вашему исцелению. А к невесте я не опоздаю. – Почтение и любовь На Лояня к монахине были очевидны.
Чжисянь слабо махнула рукой:
– Что касается моей болезни, то я чувствую, что мне просто нужно отдохнуть несколько дней. Так что ты можешь со спокойной душой вернуться домой и сочетаться браком. – Монахиня понимала трудность его положения. В изнеможении она сомкнула глаза и дала ему знак выйти.
Чжисянь услышала, как На Лоянь на цыпочках отошел, взял светильник и, закрыв за собой дверь, вышел во двор. До монахини донеслись голоса сновавших туда-сюда людей и ржание лошадей; казалось, что они прямо перед ней. Только тогда Чжисянь перевернулась на бок, поднялась и села, скрестив ноги и расправив плечи. В следующий миг она обернулась ястребом и, вылетев в окно, села на карниз крыши наблюдать за суетой под окнами.
Десятки фонарей горели перед воротами храма Баньжо, от их пламени было светло как днем. Одетая в платье цвета красной бегонии, Мужун Цзялань спустилась с лошади следом за свекром. Ярко-красные ворота храма были плотно закрыты, по бокам от них росли две столетние сосны, ветви которых извивались, величественно устремляясь к небу. Под деревьями расположилась пара белых каменных львов, охранявших храм. Взгляд их был грозен, а наружность устрашала и внушала благоговение. Чжисянь построила храм точно в соответствии с рассказами наставника Чжиго.
Оказавшись у храма Баньжо, Цзялань одной рукой схватилась за грудь, а другой крепко вцепилась в локоть служанки, стоявшей рядом. Взгляд невесты был устремлен на ворота, и Чжисянь увидела в нем страх и надежду. Ей стало жаль девушку. Когда-то и у нее в душе были такие же противоречивые чувства: и предвкушение, и тревога. Кто же, в конце концов, ждет ее? Чжисянь про себя произнесла вопрос, кружившийся в голове Мужун Цзялань.
Только На Цинчжао хотел приказать своим людям постучать в ворота храма, как раздался тяжелый скрип и те медленно раскрылись. Свет огня озарил крепкую фигуру На Лояня, подсветил его плоский нос и округлый рот. Даже в сумерках было отчетливо видно, что он не похож на других, будто небожитель спустился к людям.
– Батюшка, зачем же вы сами приехали? Простите сына, что ушел! – На Лоянь быстро подошел к коню На Цинчжао и поприветствовал отца.
Чжисянь умела читать мысли присутствующих. Этот дар чтения мыслей и намерений ей передал наставник.
«Вот он какой на самом деле – совсем не так ужасен, как о нем говорят», – то были