Но все это в прошлом и теперь не имело никакого значения.
Сестрица волновалась, и это было непривычно. Но тщательно продумала, как будет развиваться встреча, как будет она блистать в диалогах и паузах. И это уже вполне типично.
В этом тоже мы были с ней не похожи. Я любила театр лишь на сцене, а она не видела без него жизни.
Так во всем. Даже внешне, мы были похожи разве что цветом волос, но и это еще в подростковом возрасте Лара исправила. После долгих экспериментов она осталась шатенкой, что несомненно было ей к лицу.
Впрочем, осознание того, что сестрица мне не ближе любой прохожей, пришло ко мне поздно и стоило слишком дорого. Но за наивность, равно как и глупость, всегда приходиться платить дорогой ценой. Заплатила и я. Сполна.
– Белль! – приложив руку к груди, охнула сестрица.
Бросилась ко мне. Но вдруг остановилась. Наши взгляды встретились. Лара заметно побледнела.
Я не прятала глаз. Ведь я дала себе слово быть храброй.
Обогнав мать, ко мне подбежал Киря. Племянника я любила. Славный мальчишка. Совсем недавно ему исполнилось пять, но я сидела под замком в психушке и пропустила его праздник.
Склонившись к малышу, я крепко его обняла. Он что-то забавно лепетал, а мне слышалось, как трещит моя никчемная броня.
– Изабелла, – шагнул ко мне Федор, муж Лары. – Очень рад тебя видеть… в добром здравии.
Федор смутился и сбился на полуслове. Он был хорошим человеком, и именно поэтому последние наши встречи были мукой для меня.
– Что ж, – громко сказал Давид, и от звука его голоса я содрогнулась. – Все к столу.
Киря посмотрел на меня удивленно. Потянул за руку и тихо, чтобы никто из взрослых не услышал, спросил:
– А мороженое будет?
– Не знаю, малыш, – призналась я, переходя на шепот. – Но, если что, я знаю, где хранят конфеты.
В столовой уже все было готово к приходу гостей. Угощенья были великолепны. Но вряд ли кто-то почувствовал их вкус.
Федор неловко ерзал на своем месте. Бледная и непривычно молчаливая Лара царственно сидела подле него. Расположившийся во главе стола Давид мало интересовался гостями, но с меня глаз не спускал. И пламя пожара казалось райским садом по сравнению с тем, что я чувствовала рядом с ним.
Первым не выдержал Федор. Кашлянув, он спросил робко:
– Как ты, Белль? Мы так…переживали за тебя.
Давид зло усмехнулся:
– Так переживали, что даже похоронили.
– Напрасные хлопоты, – зябко передернула плечами я.
Очередная злая усмешка Давида. И заботливое Федора:
– Неудивительно, что эта ужасная трагедия так повлияла на тебя! Увидев подобное, вовсе не сложно сбиться с пути. Я до сих пор помню те