Злые речи меня волновали мало. Полиции я тоже опасалась не слишком – хорошие адвокаты за большие деньги непременно помогут несчастной вдове. А вот лишнего внимания к своей персоне мне не хотелось. И потому я очень радовалась, что у особняка не выстроилась вереница репортеров, жаждущих сенсации.
Более того, журналисты по неведомой мне причине и вовсе проигнорировали столь значимое событие. Не было ни единой газеты, сайта или телеканала, где бы упоминалось убийство мужа. Это несколько удивляло. Но я списала все на усердие Бурова, решив, что и от него должна быть какая-то польза.
И все же происходящее действовало на меня куда сильнее, чем я бы того хотела. Вернувшись из морга, я неприкаянно бродила по особняку. А потом разозлилась, нарядилась и поехала в свой любимый ресторан.
Но на этот раз ужин задался не слишком. Еще не принесли заказ, как ко мне без всякого приглашения подсел слегка лысеющий коротышка лет пятидесяти. Мы виделись на каком-то приеме. Но даже под пытками я не смогла бы вспомнить, кто он и чем занимается.
Сложив губки бантиком, коротышка пропел:
– Мои соболезнования вдовице.
– Благодарствую сердечно.
Повисла пауза. Вероятно, в голове моего собеседника уже был сценарий этой встречи. Но все шло не так, как представлялось. А перестройка требовала времени.
Я не торопила. Пригубила вино и сказала:
– Я помню ваше лицо. Но не имя.
– Всеволодом Уваровым меня величать.
– Очень рада вновь познакомиться.
– Серьезно?
– Что?
– Рада?
– Должно быть иначе?
Коротышка прищурился и сказал:
– А ты забавная.
– Не очень. Чувством юмора меня не слишком наделили.
– Зато всего остального отсыпали будь здоров.
– На щедроты Судьбы не жалюсь. А вы?
– Что? – опешил он. Я легко пояснила:
– Хотели бы поиграть с Судьбой?
– С чего ты взяла?
– Интуиция.
– Как у ведьмы?
– Надеюсь, что нет. Их она подводила. Костры тому свидетели.
Уваров тихо хрюкнул и уставился на меня. Глазки его блестели хитро, а я гадала, как бы половчее избавиться от этого надоеды. Но уже понимала, что будет это непросто, оттого являла собой пример покорности.
– Не похожа ты на убитую горем вдову.
– Я вообще ни на кого не похожа. Только на саму себя.
– Потому Давид по тебе с ума и сходил?
– Домыслы. Рассудок моего мужа был ясен как небо в погожий день.
– Был? – Уваров усмехнулся. – Уже в прошедшем времени?
– Разве об ушедших говорят иначе?
– Что, даже не всплакнешь?
– Я переживаю горе по-своему. И не терплю публичности.
– Я слышал, художники все с приветом. А ты, говорят, талантлива. Значит, и вовсе того.
– Мерси.
Уваров сверлил меня взглядом, но с какого края подступиться не знал. Чертыхнулся и решил не мудрствовать.
– Ты ведь понимаешь,