– Так-так-так. – закивал головой Зиновьев. – Теперь припоминаю доподлинно. Ну и че этот Вавилов?..
И Маркин стал рассказывать Зиновьеву о Вавилове.
– Интересный мушшина, – мотал головой, слушая. – Столь сортов собрать по миру, это тебе не фунт табаку. Это дело сурьезное и нужное для государства. Вот там и место Писареву, – заключил Тимофей Захарович.
После посещения старика Зиновьева Маркин с нетерпением ждал осени.
А в его собственном доме каждый вечер ожидали хозяина Прасковья с дочкой. И как хозяин по весне копал огород под овощную мелочь и под картошку. Потом ремонтировал заваливающийся забор вокруг усадьбы. Пилил, колол и складывал в аккуратную поленницу дрова, готовясь к предстоящей зиме. Перебирал шаткие, скрипучие ступеньки крыльца.
Ложились спать поздно. Успокоив дочь Тамару, Прасковья склонялась над тетрадками учеников, Василий работал над очередной рукописью статьи в журнал. Выходил во двор, курил.
Бывало, каждый отрывался от своей работы и они долго говорили, присев на ступеньку крыльца и прижавшись друг к дружке.
– Ты, Васенька, не много ль работаешь, может и отдохнуть когда надо, а то ненароком надорвешься, – заглядывала в его глаза Прасковья.
– Когда ж и работать, как не в молодости? – отвечал он, поглаживая ее светлые волосы. – А сил у меня хватит, не бойся. У меня на все хватит сил – я в породу Маркиных. Мой отец один из самых здоровых мужиков в станице. Если берется за косу, то мало кто за ним угонится. Если складывает зарод, то делает это будто играючи. Чуть ли не по целой копне прет на вилах. Только успевай раскладывать сено. Мать обычно на зароде стоит, так всегда предупреждает отца, чтобы не заваливал, а то не успевает за ним. Вот на книги действительно не хватает времени – это меня постоянно беспокоит. На специальные книги – я уже не говорю о художественных. Надо бы поплотнее использовать время, а то чего доброго отстану от селекционной мысли. Надо бы изучать и языки, чтобы читать в подлиннике Вильяма Бэтсо-на, Пеннета, Бивена, Эрнста Геккеля и других. Я слабо знаю даже труды нашего Николая Ивановича Вавилова, а ведь он в своих путешествиях по миру собрал хлебные злаки: 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса. Я вообще испытываю страшную тягу к исследованиям мирового опыта в области селекционной науки и мечтаю побывать в западных странах. Мы ведь здесь у себя тыкаемся как котята, используя как исходный материал доступные нам сорта, оставленные в наследство нашими предшественниками. А надо иметь тысячи сортов. Надо иметь другой штат сотрудников. Надо, чтобы селекционеров готовили наши институты, давая базовые знания, чтобы на селекционные станции приезжала подготовленная молодежь, с точки зрения специальных знаний и практики работы на подобных станциях и в лабораториях. А Сибирь – край еще не изученный. Край с непохожим ни на какой другой своим климатом, влияние на который имеют и Европа, и Азия, и Северный Ледовитый океан, и уникальная флора и фауна с ее лесами, болотами, Саянскими