Раздался резкий голос:
– Ховард! Билл! Подойдите сюда, пожалуйста!
Голос принадлежал мистеру Хэкетту. Он стоял возле съемочной площадки. На его смуглом лбу блестели капельки пота, а курчавые черные волосы были взъерошены.
– Итак! – вступил в разговор Картрайт. – Вы, конечно, можете утверждать, что графин, в котором под видом воды плещется самая смертоносная кислота, известная химии, – это всего лишь курьезная оплошность реквизиторов. Но я все же позволю себе в этом усомниться. Держу пари, что дела и правда плохи и Том Хэкетт обнаружил труп. Идемте. Позволите нам ненадолго отлучиться? Фрэнсис, оставляю мисс Стэнтон на ваше попечение.
Моника проводила их взглядом. Из задумчивости ее вывел голос Фрэнсис Флёр:
– Вам не нравится Билл Картрайт, дорогая?
– Что… простите?
– У вас было такое выражение лица… Определенно убийственное, – сказала мисс Флёр с неподдельным интересом. – Он вам не нравится?
– Я его ненавижу.
– Но почему?
– Давайте не будем об этом. Я… Мисс Флёр, вы действительно будете играть Еву Д’Обрэй?
– Полагаю, да. Если ее вообще кто-то будет играть.
– Вообще кто-то?
– Ну, мой муж говорит, что, если случится война, это очень плохо отразится на кинобизнесе. Он говорит, что Гитлер вступил в альянс с русскими, что тоже очень плохо. И не обращайте внимания на Ховарда. Между нами говоря, здесь происходит нечто странное.
– Вы имеете в виду кислоту?
– И ее тоже. И кое-что еще.
– Но вы разве совсем не встревожились, когда кислота пролилась?
– Дорогая, – проговорила мисс Флёр, – на театральных подмостках мною даже как-то стреляли из пушки. Это одна из тех вещей, что от вас ждут мужчины. И они крайне раздражаются, если вы этому противитесь. Так что лучше делать то, о чем вас просят. А в одном из представлений Блинкенсопа меня заставили нырнуть в чем мать родила в стеклянный резервуар глубиной тридцать футов. К тому моменту, как шоу сняли с репертуара, меня преследовала жуткая мигрень. Но купоросное масло – брр! Нет!
– Значит, вам не нравится роль? Я имею в виду Еву Д’Обрэй.
– Роль замечательная. Элинор, не подадите мне зеркало?
– Знаете, я написала ее для вас.
Фрэнсис Флёр застыла с зеркалом в руках и откинула голову назад, изучая отражение своих накрашенных темно-красной помадой губ.
– Знаете, я думала, она вам подойдет.
Мисс Флёр вернула зеркало прислуге. В ее глазах цвета темного янтаря под бархатистыми веками и тонкими ниточками бровей появилось выражение любопытства.
– Что-то в ней есть от меня, – признала она, поразмышляв. – Подумать только, как вы угадали! И подумать только, как вы узнали… сколько вам лет? Девятнадцать?
– Двадцать два!
Ее