Впоследствии М. К. хлопотал о том, чтобы издать статьи Ольденбурга по фольклору. В 1936 г. он составил такой сборник, намереваясь снабдить его своей вступительной статьей. Однако общая ситуация и конфликтные отношения с Е. Г. Ольденбург, в те годы неприязненно воспринимавшей М. К.478, послужили препятствием к изданию книги. Сборник не состоялся.
Вскоре после декабрьского совещания началась подготовка к Первому Всесоюзном съезду советских писателей, состоявшемуся в августе 1934 г. В работе съезда принимал участие М. Горький, открывший его продолжительным докладом и завершивший кратким выступлением. Доклад был «установочным»; его отдельные положения, позднее широко растиражированные, будут многократно цитироваться в 1930‑е гг. – не только литераторами, но и фольклористами. Уделявший фольклору особое внимание Горький неоднократно высказывался по вопросам фольклора и, видя в «устном творчестве трудового народа» здоровую основу литературы, поддерживал фольклористические изучения в СССР.
Ю. М. Соколов, читавший лекции в московском Вечернем литературном рабочем университете, созданном в конце 1933 г. (ныне – Литературный институт им. А. М. Горького), сообщал М. К. 17 февраля 1934 г., что «лекции там стенографируются, будут к концу года изданы. А. М. Горький ими интересуется, ему присылается стенограмма каждой лекции» (70–47; 11).
Широчайшее распространение получат впоследствии слова из заключительной речи Горького на Съезде писателей 1 сентября 1934 г.:
…начало искусства слова – в фольклоре. Собирайте ваш фольклор, учитесь на нем, обрабатывайте его. Он очень много дает материала и вам, и нам, поэтам и прозаикам Союза. Чем лучше мы будем знать прошлое, тем легче, тем более глубоко и радостно поймем великое значение творимого нами настоящего479.
Коснувшись песенного творчества разных народов и упомянув об известных собраниях и собирателях народных песен, Горький сказал:
Старинные, грузинские, украинские песни обладают бесконечным разнообразием музыкальности, и поэтам нашим следовало бы ознакомиться с такими сборниками песен, как, напр<имер>, «Великоросс» Шейна480, как сборник Драгоманова и Кулиша481 и другие этого типа. Я уверен, что такое знакомство послужило бы источником вдохновения для поэтов и музыкантов и что трудовой народ получил бы прекрасные новые песни – подарок, давно заслуженный им. <…> Не следовало бы молодым поэтам нашим брезговать созданием народных песен482.
Эти слова Горького, как и другие его суждения о фольклоре и фольклористике (в письмах, статьях, очерках, заметках, устных выступлениях и т. д.), станут основополагающими для советских ученых. Горький воспринимается в 1930‑е гг. «не только как писатель, но и как теоретик фольклористики»483. Появляется целый ряд работ на тему «Горький и фольклор» (Б. А. Бялика, А. Л. Дымшица, Н. К. Пиксанова и др.). Трудно найти работу какого-нибудь фольклориста 1930‑х гг., не содержащую отсылки к той или иной фразе