И теперь она ему должна. Как же это противно! И это против всех ее правил! Как бы то ни было, ей пришлось, тяжело вздохнув, продолжить путь в его направлении.
– Ты в этих местах прям белая ворона! – сказала она, подходя к нему. – Сел не на тот поезд?
– Мисс Келли! Какая встреча! Надеялся, что вы рано или поздно появитесь.
– Так ты месил грязь от самой Газетной мили[7] только ради моей скромной особы? Даже не знаю, польщена я или напугана…
– О, вам нечего бояться. Я бы и цветы принес, но не уверен, что вы их любите.
– Я люблю золотые побрякушки, бриллианты, французский шелк.
– Непременно подарил бы вам все это, но вы ведь тут же отнесете мои подарки в магазин Марм Блэй…
Уна пожала плечами.
– Ну, мне же надо на что-то жить…
Он поджал губы и произнес что-то вроде «хм-м». Его серые глаза слегка сузились. Не с осуждением – Уна видела достаточно осуждающих взглядов, – скорее, озадаченно. Словно она диковинная птичка в антикварном магазине, молчаливая, полинявшая. Эту птичку явно надо спасать. В его глазах читался немой вопрос: может, я тот самый мужчина, что спасет тебя? Может, именно он сможет прервать бесконечную чреду неприятностей в ее жизни?
Он вполне порядочный человек, этот Барни. Моложавый и довольно симпатичный. Из обеспеченной семьи, судя по серебряной булавке для галстука (на зарплату в «Герольд» такую не купишь). Увы, он просто предложит ей другую клетку, разве что попросторнее и из металла поблагороднее.
Поэтому вместо того, чтобы томно потупить взор и смущенно улыбнуться, она дружески хлопнула его по плечу, попутно умыкнув его серебряную булавку.
– Как я понимаю, ты тащился сюда вовсе не за тем, чтобы мило потрепаться. Что надо-то?
Он нахмурился и зажал газету под мышкой.
– Знаете что-нибудь об убийстве в субботу на Черри-стрит?
– Большеносый Джо? А что такого?
– Как его убили?
– Говорят, задушили. Подробностей не знаю.
Мимо прошла женщина, толкая перед собой тележку с ношеными чулками.
– Пятнадцать центов за пару! – громко кричала она.
На голове у нее была грязная косынка, а на плечах – выцветшая шаль.
Уна схватила пару чулок и внимательно осмотрела их.
– Пять! – отрезала она.
– Десять! – настаивала продавщица.
Уна поднесла хлопковые чулки к носу. Они пахли мылом. Их совсем недавно постирали. Порывшись в карманах, Уна протянула женщине монетку в десять центов. Барни при этом с деланым интересом разглядывал