– Позвольте узнать, а где вы учились?
– В Кинбриджской школе, а затем два года в Вассарском колледже[26].
Уна не слышала ни одного из этих названий, но мисс Хэтфилд произнесла их с такой гордостью, словно там учился сам Господь Бог. Он, кстати, почти сразу пришел Уне на помощь: ей пришлось лишь пару секунд изображать на лице благоговение. Дверь открылась, и в библиотеку вошли еще две женщины. Одна из них была одета в лиловое платье со множеством рюшей и оборок, сшитое из того самого французского шелка, который Марм Блэй продавала по двенадцать долларов за ярд[27]. У нее было довольно пухлое лицо, с уже наметившимися морщинками, но все еще красивое, и непринужденные аристократические манеры. Вторая женщина выглядела более сдержанной, возможно, в силу своего возраста – Уна решила, что ей не меньше пятидесяти. Ее платье было такого же простого покроя, как у мисс Хэтфилд, и так же безупречно отутюжено. Серые глаза поблескивали металлом, но Уна неожиданно для себя разглядела в них теплоту.
Дамы представились и подсели к столу. Даму в шелках звали миссис Хобсон, и была она одним из основателей и членом правления школы Бельвью. Вторую, сдержанную, звали мисс Перкинс. Она была директором школы. Именно она – как поняла Уна из газетной статьи – и будет принимать решение, подходит ли Уна для обучения в школе.
Миссис Хобсон сервировала всем чай, а потом задала Уне несколько дежурных вопросов о семье, учебе и хобби. Уна несколько дней подряд репетировала ответы, поэтому сейчас отвечала без единой запинки. Следуя правилу номер двенадцать, она придумала про себя историю, максимально похожую на правду и содержащую много моментов из ее реальной жизни в детстве. Чем меньше лжи, тем легче запомнить. Она действительно посещала в детстве католическую школу – правда, здесь, в Нью-Йорке, а не в штате Мэн. И ходила она в нее всего пять лет, а не двенадцать. И отец Коннелли когда-то действительно был, только он давно умер, и даже если был бы жив, то скорее стал бы оранжистом[28], чем написал бы Уне положительную характеристику. Те периоды своей жизни, в которых было мало благочестивого и порядочного, она заполнила описанием жизни своей матери. Прадедушка Каллахан действительно был продавцом стекла. Это занятие гораздо приличнее, чем род деятельности ее отца, который перебивался временными заработками и постоянно пил. Однако Уна все же упомянула, что ее отец был на войне. Миссис Хобсон и мисс Перкинс одобрительно кивнули. Мисс Хэтфилд лишь зевала, аккуратно прикрывая рот ладонью.
По мимике и заинтересованности устремленных на нее взглядов Уна поняла, что они поверили в ее историю. Даже эта мисс Хэтфилд, которая, однако, не особо впечатлилась. Так, пора их немного разжалобить.
– Моя мать – благочестивая и милосердная женщина – погибла при пожаре, когда мне только исполнилось девять… Когда пожарные