– Слушай, девочка! Слушай!
В проклятом жужжании терялось все, лишь биение собственного сердца о ребра оставалось.
– Слушай!
Всякому кокону приходит пора извергать из себя жизнь. Так и этот надулся в последнем усилии.
– Слушай! Ты слышишь?
– Ничего я не слышу! Ничего! Мама! Матушка!
Но вопль снова потонул в тумане.
Серебряная молния вспорола кокон изнутри, от нестерпимого блеска заболели глаза, но не отвернуться, не спрятаться. Рана на сияющем коконе стала шире, из нее полился свет такой силы, что тошнота подступила к горлу. И будто бы кто-то тянул руку оттуда…
– Прислушайся! Ты все услышишь!
Стало слишком много. Света, звука, ужаса. Девку вывернуло прямо там, на берегу, и она лишь порадовалась, что ужин был скуден. А когда отдышалась, не было ни кокона, ни светляков. Даже звезды с неба и те пропали. На лбу выступила испарина, и мокрая ледяная рубаха показалась спасением. Да и не из-за нее ли привиделась лиховщина?
Крапива украдкой глянула на Власа, но тот вроде не проснулся. Она спряталась под одеялом, стянула с себя одёжу и пошла к дотлевающему костерку. На озеро она боле не глядела.
Глава 8
Стрепет лежал с закрытыми глазами и глубоко ровно дышал, но Шатай нутром чуял – не спит. Как не спали и ближники, всегда находящиеся при нем. После битвы и тяжелого перехода вождь дал племени отдых и остался стеречь сам. Умельцы вроде него сращивались со степью духом и слышали не хуже слепых жоров, один из которых едва не сгубил аэрдын. И уж чему было удивляться, когда Стрепет, подпустив Шатая поближе, негромко велел:
– Возвращайся к младшему костру.
Ближники тоже не сдержали колкостей.
– Младший костер едва тлэет, – фыркнул один.
Второй добавил:
– Нэмудрэно замерзнуть.
С каждым из этих двоих Шатай не раз вступал в схватку, ибо насмехаться над соплеменниками они были искусники. Нынче тоже, видно, нарочно нарывались: скучно лежать без дела.
– Наш костер горит жарче днэвного свэтила! – дерзко ответил Шатай. – А тэм, кто подбрасывает кизяк в твой, вождь, стоило бы собрать навоз из-под моего коня!
Подобного оскорбления не стерпел бы ни один достойный муж. Подорвались и ближники. Оба были ниже рослого Шатая, зато бугры мышц перекатывались под их кожей подобно мышцам жеребцов. Ближники носили имена Драг и Оро, и вождь держал их при себе не из-за большого ума, но из-за великой силы. Не раз эти двое приносили ему победу в бою. А еще, и то Шатай узнал случайно, Драг и Оро приходились бы Стрепету сыновьями, считай шляхи детей по срединному обычаю. Стрепет заслужил себе женщину рано, в том возрасте, когда никто и не мыслил о подобной чести. Он был молод, его женщина же выбирала себе уже шестого мужа. И вышло так, что Рожаница одарила ее двумя детьми на старости лет. Та женщина скоро умерла, и Стрепет, как сказывали, долго горевал по ней. А после стал вождем.
Законы степи