Его массивное округлое тело был обтянуто блестящей, как будто бы испещренной пятнами, помятой рубашкой. Каждое его движение сопровождалось тяжёлым сопением и натужным хрипом. В добавление всему сказанному, поверенный в делах отца являлся обладателем лоснящейся лысины, что не прибавляло ему привлекательности. А его высокопарная манера держаться и напыщенно говорить, странно причмокивая губами и пуская при этом слюну, тоже не выдерживала никакой критики.
– Софья Лаврентьевна, – начал он, когда наш обмен любезностями подошёл к завершению, – Я человек прямой и без обиняков скажу – плохи ваши дела!
Что-что, а такой обескураживающей «прямоты» я от него не ожидала. Сказать, что я от этого заявления «опешила», это значит не сказать ничего.
– Так, любезный Савелий Игнатьевич, – попыталась я призвать поверенного к логической последовательности, – Давайте сначала и всё по порядку: в чём именно всё стало плохо, когда именно это случилось, по чьей вине это могло произойти, ну, в общем, как у классиков – кто виноват и что делать? Изложите мне своё видение событий, а потом уже будем делать выводы и умозаключения.
Савелий Игнатьевич вдруг пошел красными пятнами, и я догадалась, что он закипает от гнева.
– Ну-с, – начал поверенный, каким-то по-детски обиженным тоном, – Ваш батюшка, пустив себе пулю в лоб, совсем не позаботился о материальном положении своей дочери, то есть о Вас, Софья Лаврентьевна.
Прозвучали эти слова из его уст достаточно грубо, слышалась в них какая-то ироничная издёвка.
– А вот это, кстати, вам не кажется странным? – вклинилась я в его разглагольствования, – Обычно самоубийцы, заботящиеся о свои чадах, приводят свои финансовые дела в порядок, а уж потом, как вы выразились, «пускают себе пулю в лоб».
Мы смотрели друг на друга в упор, сверля противника глазами. Атмосфера в комнате постепенно накалялась.
– Подскажите, любезнейший Савелий Игнатьевич, а как давно вы служите у моего батюшки поверенным? – решила уточнить я некоторые детали.
– Так я, это, – пришёл в замешательство Савелий Игнатьевич, – и не служил у него. Я помощник, то есть партнер Фёдора Степановича, который и есть поверенный вашего отца. Но, ввиду болезни он не может сейчас вести дела, вот я, по своей инициативе и решил позаботиться о вас, любезнейшая Софья Лаврентьевна.
– Вот даже как! – негодовала я, не скрывая чувства отвращения к этому чванливому, разряженному индюку, – То есть вы в глаза не видели ни моего отца, ни финансовых документов, оставленных после его кончины, но посмели прийти сюда и сообщить мне, его дочери, что всё плохо!?
– Но документы я видел! – возопил помощник поверенного, – Кредиторы начинают волноваться: вот уже четыре месяца прошло со дня гибели вашего батюшки, а деньги не поступают на их счета. Вы становитесь неплатежеспособными, Софья Лаврентьевна. Еще два месяца