Супруги Репины собирались иногда смотреть кино у камина в гостиной перед большим телевизором, но в последнее время и у камина они садились каждый в свое кресло и молчали, им было лень включать телевизор, а проще было завалиться в спальне, каждый у себя, раскрыть ноутбук… Нет, на кино тоже не оставалось сил, да и вообще художественный мир уже давно обоим был неинтересен. И потом… У нас ведь давно не снимают такого кино, которым можно зацепить одновременно и мужа, и жену, имеющих высшее образование, проживших вместе кучу лет и просмотревших сотню фильмов.
– Так странно… – зевала Лариса, припоминая последние супружеские дни. – Я помню, раньше мы Рязанова всегда смотрели. Вот прям еще недавно, еще лет пять назад, мы с ним врубаем старое кино, и хоть уже сто раз смотрели, а все равно глядим, ложимся рядом на диване, дуем чего-нибудь и смотрим, смеемся. А в последнее время почему-то вдруг стало скучно. Что ни включаем – скучно и противно. Он на айфоне все глядит, какую-то политику включает… Я сразу в свою спальню ухожу, ставлю на ухо английские диалоги, чтобы в Лондоне не сильно позориться… Так успокаивает английский, усыпляет…
Лариса уставала, и ей это нравилось. Ей нравилось приходить домой с чувством выполненного долга, с результатом. Она чудесно пряталась в свои дела и не замечала никаких изменений в ее отношениях с мужем, хотя козе понятно было, что у каждого уже давно свой мир. Однажды только ей внезапно стало грустно, и беспокойство по поводу своей женской несостоятельности мелькнуло.
Сомнения посеял йог, муж каждый вечер начал слушать выступления известного йога, его на некоторый период очень заинтересовал этот йог, и вообще потянуло к духовному развитию. Он включил лекцию и уснул, а йог вещал. Лариса выключить хотела, но послушала, что там этот йог говорит.
– Он рассказывал такие гадости!.. – прошептала она с пионерским смущеньем, как будто пересказывала неприличный анекдот. – Этот йог считает, что будущего нет, еще не пришло. Прошлого тоже нет, оно промчалось. И человеку остается только настоящее, только мгновенья, как в песочных часах. Только здесь и сейчас. Сейчас это очень модно стало, все как попугаи заладили – «здесь и сейчас», «здесь и сейчас»… Я в принципе и раньше это знала, но тут вдруг как услышала… так страшно стало. Где мое «здесь и сейчас»? В магазине? И все? Какое у меня «здесь и сейчас»? Никакого. Сижу, пирог доедаю, растолстела. Сын далеко, муж спит. Или молчит. До меня и дошло тогда, что все самое лучшее осталось в прошлом. Так страшно! Я же еще не старая бабка, а все уже в прошлом…
Вот! Что и следовало доказать! Женщине, красивой молодой, не нужен магазин, точнее, одного только магазина ей ужасно мало. Не говорите больше мне про магазин! Жить договорами о поставках невозможно, женская душа живет любовью. Жить можно там, где маленькие дети, где