Едва он прибыл в Афины, как к нему явилось посольство от Хосрова, которого приближение опасности заставило переменить свои намерения. Парфянский царь прислал ему дары, просил его дружбы и сообщал, что, не найдя Экседара подходящим ни для римлян, ни для парфян, он лишил его власти. Наконец, он умолял Траяна даровать Партамасиру, его брату, инвеституру на армянское царство, как Нерон некогда даровал ее Тиридату.
Быть может, Траяну было бы трудно отвергнуть эти предложения, если бы они были сделаны ему сразу; но теперь они запоздали. Он уже предпринял шаги и считал себя вправе не отступать. Поэтому он ответил послам Хосрова, что дружба доказывается делами, а не словами; что он скоро будет в Сирии и там, рассмотрев все вблизи, примет наиболее подходящее решение.
Решение, которое ему подходило, было – война, и успех превзошел его ожидания. Все склонилось перед ним. Города открывали ему ворота; мелкие цари и сатрапы этих земель выходили ему навстречу с дарами, заявляя, что подчиняются его приказам и признают его арбитром своей судьбы. Вскоре вся Армения была завоевана, и Партамасир, который сначала пытался обороняться, вернулся к системе покорности, уже ранее предложенной римскому императору, в надежде на последний шанс.
Он написал ему письмо, употребляя титул царя, но не получил ответа. Тогда он понял, от какого титула следует отказаться, и опустил его во втором письме, в котором просил Траяна о встрече с М. Юнием, наместником Каппадокии. Траян отправил к нему сына Юния, а сам продолжал продвигаться вперед, расширяя свои завоевания. Сокращенный вариант Диона не сообщает нам, что произошло между Партамасиром и римским посланцем. Мы знаем только, что парфянский царевич принял решение, которое поставило его в опасное положение и обернулось для него крайне неудачно.
Он явился в римский лагерь близ Элегии, города в Армении, без охранной грамоты, без иных гарантий, кроме собственного представления о великодушии Траяна, которое он простирал так же далеко, как и свои надежды. Он застал императора сидящим на трибунале, поклонился ему, снял с головы диадему, положил ее к ногам императора и стоял в молчании, ожидая, что диадема будет ему возврана. Римское войско, сбежавшееся на это зрелище, подняло радостные крики и провозгласило Траяна императором, считая, что обращение Арсакида, сына и брата парфянских царей, в положение пленника – победа тем более почетная, что она не стоила ни капли крови. Партамасир испугался этих криков; он воспринял их как оскорбление и угрозу и обернулся, ища способа бежать. Но, видя себя окруженным со всех сторон, он попросил у Траяна частной аудиенции. Она была ему дана. Траян вошел с ним в свою палатку, выслушал его, но ничего не обещал. Партамасир, отчаявшийся и униженный, вышел из палатки и даже из лагеря.
Казалось бы, Траян, не намеревавшийся