заговорил Борис, – По делу своему я вообще ничего сейчас не знаю. Была очная ставка с М., но он тоже от всего стал отказываться. Его тоже обманули. Эх, как много можно было бы изменить сейчас – начнись всё сначала, и как ловко меня обманули и обвели вокруг пальца – да сделанного уже не вернёшь и не поправишь, и я думаю, что разбирать эту тему – только себя убивать, но она всё равно не идёт из головы, а беспрерывно меня мучает и не даёт покоя. А не даёт покоя только потому, что только сейчас я понимаю, сколько совершил ошибок, как меня запугали, и как меня обманули, хотя я всегда считал, что я стойкий, сильный и умный человек, а на деле вышло наоборот – меня немножко напугали и я испугался. Хотя если бы я ничего не сказал, а они сделали бы то, что обещали, то наверное было бы ещё хуже, гораздо хуже чем сейчас. Был сегодня на прогулке, но даже хорошая погода меня не радует. В общем, кидали меня из камеры в камеру, кого я только не увидел, все отбросы человечества, а хуже всех – малолетки, саранча. И не спал я по трое или четверо суток, и болел, а к врачу меня не пускали и не лечили, отнимали вещи и продукты, провоцировали постоянно, и так – из месяца в месяц. Закрыли переписку, свидания… А в камере бесконечные разборы у них между собой, споры, разговоры только о том, как дрались, воровали, про наркоту, про всю грязь свою, и о женщинах, кто кого и как – здесь у половины тюрьмы все знаменитые актрисы и певицы – их любовницы, и как они друг друга уверяют, что это правда! В такие минуты даже я улыбаюсь, до того всё это смешно и дико. И у них планы, планы – надо выйти и уже «по-умному» грабить людей и квартиры, воровать и насиловать, убивать. А если ты не с ними, ты стукач. И они начинают тебя учить жизни и «каждая вошь свой голос имеет», если ты не из их круга. И каждый открыто тебя ненавидит… Додик, я не выдержал. Я дал показания на всех.
