ни в чём. Хочет поиграть с ним, как кошка с мышью, зная, что все козыри у него в рукаве. Разумеется, он знает, что варвар не отступится вот так просто от мысли достать его, и даже где-то сознательно провоцирует его на какие-то действия. Вопрос в том, чего ждёт чародей от Конана? Ведь должны же быть ходы, которых маг, в глубине души явно презирающий «грязного и тупого» варвара, наверняка от него не ждёт. Он, что разумеется для него само собой, наверняка считает себя умнее, хитрее, дальновиднее… Посмотрим, не здесь ли кроется ключ к победе. Да, враг подстраховался заложницами, колдовским шаром, стражей и железными дверьми. Западня пока крепка. Но это, опять-таки, – пока! Смертельные игры – не новинка для Конана. Можно даже сказать, они – его профессия! Смысл, если можно так сказать, его Жизни. Юрденна просто не представляет, на что способен сильно разозлённый Конан. А разозлился он очень сильно. Но злость его – особая. Злость варвара, киммерийца. Эти злость и смертельная ненависть до предела обостряли способности Конана – он мог в таком состоянии сокрушить любого врага. Направить эту могучую первобытную энергию в нужное русло – на придумывание способа спасения – было нетрудно. Могучая воля благодаря опыту и изворотливому уму не позволяла ни на миг возобладать отчаянию, а вела киммерийца только к единственной, главной цели: одурачить врага и победить его, несмотря ни на что. Ведь что бы там ни думал маг об уме своего пленника, неспроста же тот стал королём самого большого и сильного государства Запада. Труднее было другое – играть пока в послушание, бессилие и отчаяние. Кровь бурлила, рука сама тянулась к мечу. Но тот сейчас помочь явно не мог – иначе Конану его не оставили бы! Чувствуя, что за ним всё время наблюдают, Конан позволил на секунду эмоциям прорваться: зарычал, обратив лицо к потолку, и разрубил мечом огромную деревянную скамью. Затем выругался и злобно сплюнул. Не переиграть бы… Он чуял, что маг ждёт от дикого и необузданного северянина-варвара чего-то как раз такого: бессильной ярости, ищущей выхода хоть в разрушении… Ну вот он и старался не разочаровывать врага! Да, он такой – налёт цивилизации осыпался, словно шелуха, в критической ситуации, и ум затуманен только слепой яростью – на врага и своё бессилье. Побегав по комнатам, и ещё попинав хорошую мебель, и пошвыряв блюда со вкусной едой в зеркала с изысканными резными рамами, он, словно нехотя, присел к столу. Плотно, с тщательно скрываемым аппетитом поел из вроде бы случайно оставшихся целыми блюд – да, карлик понимал в еде толк! – и выпил славного вина. Поднялся, постоял, словно бы в глубоком раздумьи, у окна. Вздохнул. Прошёл в банный зал, сбросил прямо на пол пропылённую походную одежду. И полежал с полчаса в огромном бассейне, занимавшем всю его середину. Одел роскошный халат, выбрав из богато подобранного гардероба в устрашающе огромном шкафу. Рухнул на широкую мягкую кровать под балдахином, и приказал себе… Уснуть!
Разбудил
