Темнота полонила свет в своём наступлении по фронту видимости, обугливая прежде бывшие краски пейзажа, провозглашённого утром художником-Солнцем. Художник взялся яро и ярко, к полудню привстал и задумался, к вечеру сникнув, бросил всё произвольно, но обещался, краснея, завтра быть снова таким же.
Отступая второпях, свет рассредоточивался по окраинам горизонта угасавшей, дрожавшей каймой. На негативе неба, стесняясь маяка Луны, робкими всплесками проявлялись рыбы-звёзды, блестя чешуёй. Младенческим басом гукала сова, крыльями обивая с веток шуршание; обидчивые лягушки расправляли капилляры своих волынок, становясь четвёртой координатой пруду; внезапно и плавно множились звуки – пробуждался летний ночной лес, пугая откровением и зазывая неизвестностью.
Намечая свою территорию шагами и возгласами самца, Элз старался не покидать зону голосового обмена с центром в Фор. «Без света в дичь можно попасть только собой. Определённо, ночная охота – плохая идея, а плохие идеи лучше откладывать на утро». Элз отправлял думы в серую гущу окружающего, подмешивая в неё капли здравого смысла, пока не споткнулся о признак живого: упруго-мягкое и не желавшее подчиняться силе ноги нечто, в ощущениях проявлявшееся как спущенный волейбольный мяч, обмотанный колючей проволокой. «Ё-ё-ёж!»
Ёж был полон самомнения, иголок и страха и наполнял ими Элз. «Главное, вернуться не с пустыми руками».
Фор также сидела на бревне, не создав очага и уюта, о чём Элз подумал и показал пеленённую листьями лопуха добычу.
– Элз, я в тебя верила – ты настоящий добытчик, – Фор спорхнула и утвердила звание печатью поцелуя.
– Я взял его голыми руками.
– Не может быть! Такой колючий, как твоя щека. Интересно, а иголки съедобные, – Фор дернула за одну из стрекочущих игл, вызвав у ежа заметное смятение. – Ой, живой. Какая прелесть.
– Ну, конечно, милая Фор, это же ёж. Но он пока несъедобный…
– Почему пока?
– Пока мы ещё не столь голодны, чтобы есть грызунов. Думаю, завтра, если с неба ничего не упадёт…
– Нет. Завтра у меня взойдут круги под глазами. Его надо запечь на вертеле или в золе – так делают, я видела в фильмах – и как можно скорее – от голода у меня одновременное кружение желудка и головы.
– В моём кармане сохранилась ещё пара походных галет – на ночь хватит. С восходом выдвинусь в сторону квакающих лягушек, где чувствуется дичь.
Отыгранным мячом ёжа положили чуть поодаль, освободив от человеческого присутствия, весьма, надо сказать, назойливого – хуже только лисята. Расправившись, короткими перебежками он, фыркая, удалился, произведя умиление.
Широта странствий была умеренной, ночи ещё держали в себе тепло, август же не потворствовал