– Давайте, давайте. Об этом следователям ни слова. Дело Ловитину передали, пусть сосунок помучается. Как меня достали эти молокососы, которые ещё преступников толком не видели, а корчат из себя Шерлоков. На поручения его не отвечать. Ясно?
– Ясно, – отозвались оперативники.
– Хорошо, – Борис выпустил кольцо дыма. – Поезжайте сегодня на место, опрашивайте всех, кого увидите. Берите у них контактные данные, устанавливайте личность. Время на объяснения не тратьте, главное – зацепиться за что-нибудь. Оформите по итогу рапортом. Тех, кто подозрительно себя ведёт, – в отдел и хорошенько отрабатывать, – Борис покосился на биту, прохрустел пальцами и добавил: – Всё, за работу.
Полицейские поволокли за собой стулья. Острые края металлических ножек скользили по паркету, который давно потерял последний слой лака. На полу оставались рубцы, теряющиеся среди тысячи других царапин.
– Дятлов! Задержись.
Сотрудник вернулся на прежнее место.
– Если видео не даст результата, – начал Борис, – а опросы не помогут, если не раскроем… В общем, нам это дело нужно, как воздух. И для статистики, и чтобы в Москву не ехать на заслушивание. До конца года его раскрыть надо любыми средствами. Понимаешь?
Кивок.
– Если благодаря тебе год по показателям хорошо закроем, я этого не забуду. Топало после отпуска увольняться планирует. Себя хорошо проявишь – переведём на место Топало. Зачем деятельному оперу в районе пропадать?
Глаза Дятлова заблестели. Борис хорошо знал такой взгляд. Он наблюдал его на лицах жены и двух дочерей-подростков перед покупкой дорогостоящего наряда или когда они завладевали его кошельком.
– Да, да, – сказал Борис, – ты правильно понял.
– Раскроем, обязательно раскроем, – отчеканил Дятлов.
Глава VIII. Допрос Лагшмивары Фин-Фейербах
– Алло, – сказал Ловитин.
– Григорий Владимирович, к вам дама, – раздался в телефонной трубке голос полицейского с пункта охраны.
– Семён Степанович, что за дама, конкретнее?
– Симпатичная. В шубе чёрной и в берете таком красивом, красном.
– Я не об этом. Как её зовут?
– Не скажу. Больно чудное имя у неё. В журнале записал, но и на бумаге не разберу.
– Фин-Фейербах?
– Не понял?..
– Семён Степанович, фамилия её Фин-Фейербах?
– А! Да, да, точно. Фин-Фейепах, прости господи. Пропустить?
– Нет. Скажите, что придётся подождать. Я занят.
– Ладненько.
– Станет нервничать или уйти вздумает – звоните.
– Григорий Владимирович?
– Да.
– Как совещание прошло? Я видел, как следователи из кабинета руководителя выходили, поникшие, словно на панихиде.
– Всё хорошо, Семён Степанович, совещание