Вечером, когда мы с Лоу остались одни, он разрешил мне смотреть телевизор сколько захочу. Но мне совсем не хотелось. Я хотела знать, кем был этот «никто». А Лоу, который наводил порядок в коллекции пластинок, не проронил больше ни слова. Затем он, словно желая отвлечь меня, сказал, что пора спать и что он почитает мне. Но я не хотела слушать истории.
Потом, лежа в своей комнате, я слышала сквозь прикрытую дверь, как он наигрывал на гитаре песню, которую Коринна забрала с собой.
This is the end, beautiful friend
This is the end, my only friend
The end of our elaborate plans
The end of everything that stands[36].
Мне представилось, что он не один в комнате. Что с ним «никто», его beautiful friend.
И захотелось, чтобы у меня тоже был кто-то подобный.
Самолет накренился. В иллюминаторе был виден унылый городской пейзаж.
– Снимки из вашего путешествия с собой? – спросила я Лоу.
– Нет.
– Ты же обещал взять их.
– Я везде искал… Не помню, где они.
– Ты же ничего не выбрасываешь!
– Может, их Коринна прихватила.
Или он их и не искал. Я вспомнила, что уже в юности видела эти снимки. А потом забыла, как многое, что кажется неважным, потому что важным становится другое. Я подумала о пустом месте на стене в доме Коринны. Она не спрятала воспоминания, как Лоу. Она дала им место. Я была уверена, что ту фотографию она взяла с собой. Вопрос в том, почему именно фотографию с Марией. Хотела отыскать ее? Если да, то почему именно ее, первую любовь Лоу?
– Та фотография с двумя девушками… кто тогда фотографировал?
– Какая фотография?
– Которая исчезла.
– А-а. Там все время кто-то что-то снимал. У меня был даже снимок с битлами, вот бы найти его…
– Ты был влюблен в Коринну?
– В нее все были влюблены.
Я почувствовала, что мне не пробиться. Нужно было искать другой путь. Я откинулась на спинку кресла и повернулась к нему:
– Ладно, Лоу. Расскажи про Марию.
Глава 10
Все, что ему было нужно, это руль под ладонью и дорога под четырьмя колесами.
Для начала нужно сказать, что снимок Марии и Коринны был сделан вовсе не в Индии. Водопад, похожий на райский, они обнаружили на сельской дороге. В Каппадокии. А может, в Иране. Или в Афганистане. Пейзажи расплывались, бесконечные улицы, названия городов. Большой Арарат, куда пристал Ноев ковчег, цветущие сады Исфахана, разрушенные дворцы Персеполиса. Высокие облака, ленивые полуденные часы, вид сквозь ветровое стекло, словно заезженная экскурсия в синемаскопе, под рев мотора и проникновенный голос Марка. Его грива трепетала на встречном ветру, а он распевал «Солнечный свет твоей любви»[37], отбивая такт на руле. Дороги через богом забытые места, которые выглядели так,