– Развяжите, – отплевываясь попросил я. – Не убегу.
Спор снова умолк. Мужчина и девушка обменялись короткими фразами, и я почувствовал, как ловкие пальцы развязывают узлы. Когда путы ослабли, и я собирался подняться, то неожиданно понял, что мышцы не слушаются и я, словно мешок с картошкой, завалился прямо в грязь. Цепкие пальчики вновь подхватили меня и усадили на место, оперев спиной о дерево.
– Аптечка. У меня была с собой аптечка, – беспомощно, сказал я. – Это такая сумка. С красным крестом.
Девушка на удивление ловко сняла с моей разгрузки аптечку, покопалась там, нашла шприц с обезболивающим и сноровисто сделала укол в бедро. Похоже, она где-то видела, как это делают. Я никак не ожидал такого от полудиких аборигенов. Пока обезболивающее начинало действовать, она уложила меня на землю, нашла бинт, антисептик и принялась накладывать повязку на голову. Юноша смотрел на все это с нескрываемым недовольством, но девушку это как будто не волновало. Она показательно продолжала оказывать мне первую помощь. Я для себя отметил, что между этими двоими какие-то сложности. Странно что именно их оставили для моей охраны. И вдвойне странно, что Лун была одета не в привычную для девушек армии вьетов форму – льняную рубаху и юбку. На ней было платье. Без лишних украшений, немного выцветшее, но самое настоящее платье зеленого цвета.
– Арчи, – ещё раз представился я, пользуясь случаем.
Любоваться двойником моей Лан с такого короткого расстояния было особенно приятно. Тем более головная боль понемногу отступала. Правда наравне с этим возвращалось и обоняние. Запах рвоты с моей гимнастерки категорически сбивал с романтического настроения.
– Лун, – ответила девушка, продолжая бинтовать мою рану.
– Лан была твоей сестрой? – спросил я. Слово «была» на секунду заставило её замереть.
– Да, – коротко ответила она.
– Мне очень жаль, – шепотом признался я. – Лан была сильной и смелой. Мне жаль, что жив остался я, а не она.
Девушка снова замерла, пытаясь понять не ослышалась ли она.
– Как она погибла? – решилась спросить Лун.
Я покосился на крепкого юношу. Тот, не спеша расхаживал вокруг нас, озираясь по сторонам. Видимо язык асов он знал гораздо хуже, чем Лун.
Девушка закончила с перевязкой и начала снимать с меня гимнастерку. Запах и вид рвоты смущал и ее. Когда гимнастерка отправилась в сторону, я начал свой рассказ. Обезболивающее подействовало и из симптомов сотрясения осталось только тошнота и разбегающиеся мысли. Но рассказать про последний бой Лан я смог, ведь за прошедшие дни несколько десятков раз прокручивал его в голове. Лун слушала меня молча, лишь иногда всхлипывая и вытирая предательские слезинки.
– Она с детства была… – заговорила было Лун, когда я закончил рассказ, но