«Ну ни черта ж не слышно!» – воскликнула м-ль С., хлопая дверью. Видите ли, девушка любила чертыхаться: правда, лишь в подстрочнике, на заднем дворе своего воспитания, тайно, в закутке плохих привычек, на пыльных антресолях подсознания, в кладовке дрянных вещей и гадких поступков, слева от порванных бус любимой бабушки, рядом с преступной конфетой «Мишка на Севере» («Кто съел конфету?» – «Не знаю, мамочка!»).
«Ни черта ж не слышно! Ни черта ж не…»
– Эй, кудрявая, ну ты просто как этот… туда-сюда… туда-сюда… я извиняюсь.
– Как автобус, что ли?
Дама с Серьгами выдернула штепсель из ноздрей стенной розетки, цокнула кипятильником, ложечкой, колечком, браслетом, очечником, каблучком. Царапнула Бородина иголкой, осторожно хлебнула медового чаю, округлила бедро, закусила губу, нахохлилась:
– M-да, вы правы. Звук несколько приглушен. Пожалуй, даже слишком приглушен. В сущности, его практически нет! Я немедленно поставлю сначала! Да-да-да-да, эту же запись немедленно еще раз в комнату номер двести! То есть двести пять! И непременно прибавлю громкость. Извольте!
– И будьте любезны, уж дайте мне время, чтобы дойти до второго этажа. Знаете, я так вымоталась с этим чер… с этим квартетом! Как-то у вас криво и страшно неудобно все тут устроено, если честно!
– Сударыня, – Дама плеснула серьгами, – у нас здесь устроено ровно так, как должно! А кроме того, иначе и быть не может!
«Зазеркалье! – сердилась м-ль С., дробно топоча по лестнице. – Королевство абсурда! Заповедник перевернутой логики! Дряхлая консерватория, увитая проводами: идея дерзкая и бессмысленная!»
– Лехин, быстро колись про трубача с флейтистом, в последний раз мимо тебя бегу, больше уж не свидимся!
– Э-э-э, кудрявая, ты думай, думай.
– Лехин!!!
– Ну-ну, не рычи. – Лехин скомкал расплющенный трубой рот, прочмокал несколько мелких поцелуйчиков, прищурился. – От трубача, кудрявая, меньше свисту! Вот и вся разница.
– Забодай тебя, Лехин, корова! С какой ерундой ты пристаешь к девушкам!
– Хо! Шоб хоть раз не сработало, так ни разу!
М-ль С. вспомнила, что в туалетной дискуссии среди прочих присутствовала тема «Лехин и всепрощение». На повестке дня стоял вопрос: «Почему Лехину хочется простить все и сразу? И кто положит конец этому безобразию?»
– Вячеслав Лехин, вы – самоуверенный болван!
– Ты, кудрявая, обзываешься, а у меня вон для тебя пирожок с капустой припасен. Жуй давай. Питайся. Умная больно.
– Все, Славка, спасибо за пирог, я помчалась! У меня там…
– Ну я в курсе. У тебя там Бородин. Зачет по физкультуре принимает. Бег по лестнице трусцой.
– Чей-то трусцой? Галопом!
– Эт ты, кудрявая, себя со стороны не