Я поправился, но решил сначала дописать статью, чтобы был повод прийти к Михаилу Павловичу. Спустя две недели я отправился к нему, или, честно говоря, к Лилии.
Меня встретил Михаил Павлович. Мы поздоровались, я отдал работу, он пару минут поглядел и вынес из кабинета сто рублей. Как обычно, позвал попить чаю, но в этот раз я не отказался. Михаил Павлович удивился, немного нахмурил брови, пошевелил усами и позвал Лилию.
Я увидел её наряженную, услышал ее цветочный парфюм, и всё во мне сразу оживилось. Она игриво дала мне пожать свою руку и застенчиво похихикала; наверное, до конца жизни буду помнить. Кожа у Лилии такая нежная, бархатная; я так боялся ей сделать неприятно своей грубой ручищей. Я неприлично долго держал её руку; она улыбнулась и подняла брови, как бы напоминая мне, где я нахожусь, и пошла заваривать чай. Мы уселись за стол треугольником.
Мне не терпелось поговорить с Лилией, и я знал, что Михаил Павлович не любит философские темы. Я решил завести такой разговор, который ему быстро наскучит:
– Вот я пока в горячке лежал, о чём подумал, Михаил Павлович. Происходит оплодотворение и получается эмбрион с набором генов. Дальше в утробе развитие его зависит от этих генов и от матери: что она пьёт, ест, какой образ жизни ведёт. Дальше появляется ребёнок на свет, и как на этот свет он реагирует зависит от того, какие гены у него, и как он в утробе развивался от матери. И всё так снежным комом растёт. То, какой он будет, когда его мать первый раз к груди приложит, зависит от вышеперечисленного и от того, как его по попе ударили и пуповину перерезали, а то, как он сосать будет, от вышеперечисленного плюсом к какой груди мать приложит и как держать его будет. И первая мысль его будет от всего этого снежного кома зависеть. А вторая мысль от первой, которая то от снежного кома, а третья от второй. И получается, что воля наша вовсе не наша, а только от генов и обстоятельств зависит. И что такое тогда «Я»?
–То есть, ты считаешь, что мы сами ничего не решаем? – серьезно спросил Михаил Павлович, нахмурив брови.
– Смотря что такое "мы". Если в обычном понимании, то, выходит, что да. Если "мы"это нечто большее, и существует какая-то наша воля, то в этой концепции, по крайней мере, места ей нет. Но это все философия лишь, никакого смысла практического в себе не несет, – за меня ответила Лилия, повернулась на меня и едва заметно улыбнулась, как бы подыгрывая мне. Несмотря на это, она слушала меня достаточно увлечённо, с блеском в глазах.
Я подумал, что заинтересовал ее, и заулыбался, как полоумный.
– Не забивай себе голову, Коля. И чего ты так улыбаешься? Пойду работать, сидите тут вдвоём обсуждайте.
Михаил Павлович ушел в кабинет, и Лилия подвинулась поближе ко мне, наклонилась немного к столу и начала тихо говорить: так, чтобы Михаил Павлович слышал, что мы разговариваем, но не слышал, о чём именно.
Глава