Кроме того, Шейд сказал, что ему нужно было знать, прошепчет ли эхо что-нибудь о девушке в белом. Ему были необходимы ответы от долины и здесь.
Это пугало меня едва ли не больше, чем перспектива слушать эхо, находясь близко к центру купола.
‒ Хорошо, ‒ кивнула я, выждав немного и не уточняя больше никаких деталей. Затем перевела дыхание.
‒ Прошу, а теперь спроси меня о том, что я хочу взамен, Шейд, потому что, видят боги, мне действительно есть, о чем тебя попросить.
Он смотрел на меня прямо, улыбка росла на его лице, пока не стала довольно широкой. Когда он улыбался вот так, у меня замирало сердце. Мне было сложно себя обманывать, я плохо справлялась с собой.
‒ Я слушаю тебя, Кейра.
‒ Мне нужна твоя помощь с братом, ‒ тревога и волнение сразу отразились в моем голосе. ‒ Он скоро будет здесь, в академии. У него пробудился зов. Я боюсь, что моего брата отправят на войну или в шахты, когда он приедет сюда.
‒ Что у него за стихия?
‒ Огонь.
‒ Сейчас такие зовущие нужны академии возле купола и в долине.
Чтобы его не оставили в академии с таким видом зова, должно произойти нечто из ряда вон выходящее.
Я выдержала паузу.
‒ Ты не знаешь моего брата.
‒ Что с ним не так?
‒ Ему не очень везет, он… не совсем ловкий. Это сложно объяснить.
‒ Тогда скажи мне, чего именно ты опасаешься.
‒ Что он может не справиться. Шейд, если по какой-то причине никто из наставников не возьмет его команду…
‒ Я тебя понял. Он останется в академии, это я обеспечу. Но его команду я возьму только в крайнем случае, и только если другого выхода не будет.
Во мне начал расти страх и вместе с ним жгучая неловкость.
‒ Внимание академии, ‒ догадалась я.
‒ Да. Важно то, что это привлечет внимание не столько ко мне, сколько к тебе, Кейра. У меня с ними свои отношения, мы союзники только отчасти, а в чем-то ‒ почти противники. Поэтому внимание лидеров зовущих, направленное к тебе и твоему брату, ‒ это опасное внимание, и оно сейчас ни к чему.
Это многое объясняло. Внимание академии безразлично Шейду, возможно, потому, что он для них по какой-то причине недоступен, но для меня это открытая угроза. В этот момент я впервые всерьез задумалась об отношениях Шейда с академией. За этим стояли явления, которых я совершенно не понимала.
Он дал мне новый лист вечных, совсем другого вида. Оборотная сторона оказалась более теплого оттенка. Шейд сказал, что на этой стороне можно будет написать ему в случае необходимости. Прежний лист я вернула ему, альбом был у меня с собой в сумке.
Я спрятала новую бумагу вечных, и меня наполнили смешанные чувства. С одной стороны, я была рада новому листу, который занял место в моем альбоме, но с другой ‒ это вызвало тяжесть у меня на сердце, потому что невидимый барьер между нами с Шейдом очертился и обрел осязаемый смысл.
Прежде чем уйти, я задержала ладонь на ручке двери и, стоя к наставнику спиной, тихо спросила:
‒ Что будет со мной, если я узнаю правду о тебе? Если я узнаю, кто ты.
‒ Это