Мой дорогой друг Джей носил все эти маленькие сокровища в маленькой ладанке на шее все время ритуала инициации в «деревне». Поскольку я не могла участвовать, Джей делал все необходимое вдвойне – один раз за себя, другой за меня. В том числе лежал, закопанный, четыре часа. Эти вещицы были в земле вместе с ним.
Некоторые из этих предметов предназначены тебе, другие – Джейми. Используйте их для ваших святилищ. Они – носители мощной энергии, духа и любви. Храните их в тайне и безопасности. Люблю тебя, милая моя девочка.
Твоя мама
Я ощутила укол вины. Прошли годы с тех пор, как я разобрала святилище в своей комнате. Я не знала, как объяснить его присутствие друзьям, приходившим в гости. В то время я была подростком, и воспоминания о Собонфу, Джее и «деревне» начали тускнеть от времени и «отсутствия употребления». Эти собрания казались такими далекими от текущей жизни с ее экзаменами по геометрии, влюбленностями и друзьями, будто приснились.
Как ни странно, на том свертке не было никаких пометок, так что осталось неясным, когда, по мысли матери, я должна была открыть его и найти эти вещицы. Вертя в пальцах крохотные памятки прошлого, я ощутила прилив благодарности за предоставленное ими доказательство, что мои воспоминания о «деревне» не были придуманными. К тому времени большая часть моей жизни до смерти матери стала казаться сказкой, давно утраченным фантазийным миром мифов и магии. Но, подумала я, перекатывая в пальцах маленькую бусинку, эти годы были реальными, такими же, как вещи в моей руке.
Я не помню, зачем мы решили той зимой переставить мою кровать. То ли хотели прикинуть, как она будет смотреться у окна, то ли нам понадобилась одна из многочисленных вещей, которые постоянно заваливались между ней и стеной: книги, носки, пластиковые шпаги, волшебные палочки… Но когда мама ухватила ее под изножье и приподняла, звук, раздавшийся откуда-то из глубины ее тела, походил на пистолетный выстрел.
Крак!
Мелькнула доля секунды, пропущенный удар сердца между этим звуком и моментом, когда она упала. Мне было шесть лет, и я не знала, что делать, поэтому застыла в дверном проеме как вкопанная. Потом мать закричала.
Я никогда не слышала, чтобы кто-то издавал подобные звуки. Впечатление было такое, будто ее жгли заживо. Я продолжала стоять на месте, парализованная. Я боялась прикоснуться к ней, но слышать звук, который она издавала, было нестерпимо, как и видеть ее, извивающуюся на полу.
Постепенно сплошные крики разбавились прерывистым дыханием, и вот она уже смогла пустить поверх него пару произнесенных шепотом слов:
– Приведи… папу.
Это указание сбросило с меня оцепенение, и я побежала. Встретила на лестнице бегущего вверх отца и указала на дверь своей спальни. Он промчался мимо меня: та же паника, которая заставила меня застыть соляным столбом, подтолкнула его к быстрым, решительным действиям.
Вернувшись