– Прикольный персонаж, с пафосом, я бы на их зоопарк глянул. – Алексей первым подошел к «шкоде».
– Ясновидящая, блин, – сквозь зубы процедил Сергей, щелкнув кнопкой сигнализации. – Знаем мы таких независимых, гордых интеллектуалов – любителей шариться по помойкам.
– Фу-у, какой ты сегодня недобрый, наверное, от вчерашнего недотраха. – Леха, сев рядом с водительским креслом, пристраивал на резиновом коврике безразмерные ноги.
– Тебе, трубач, надо было родиться матерью Терезой. – Сергей включил зажигание.
Редкая вспышка задора, возникшая в Кирилле, угасла. На обратном пути он мечтал вздремнуть на заднем сиденье.
Некоторое время все трое мол чали. Когда мимо пронеслась «Юго-Западная» с бесчис ленным многонациональным людом на остановках, Леха принялся терзать радиоприемник в поисках чего-нибудь особенного.
– Выруби эту байду, – попросил, не открывая глаз, Кирилл.
– Наш математик замер в ожидании любви! – хмыкнул Сергей.
– Пошел ты.
Сергей не унимался:
– Мне не ясен твой пессимизм, Кира. У твоего пахана в Москве квартир задницей жуй, а тебе западло чуток прогнуться. Включи правильного сына, подыграй ему в амбициях. Имей я такого денежного предка, развел бы его не по-детски, продемонстрировал охренительную любовь.
– В своем курятнике разгребись, потом лезь с советами.
Алексей не выдержал:
– Кончайте бодаться, не портите мне на завтра настрой.
Они замолчали до Ордынки. Высаживаясь у подъезда, Алексей энергично пожал друзьям руки.
– Завтра в семь вечера чтоб были как штыки. Не пропустите концерт века.
– Куда мы денемся, – без энтузиазма кивнул Кирилл.
– Давай, дуй завтра в свою трубу без промаха, трубач, – успел хлопнуть его по плечу Сергей.
С порога Кирилл услышал знакомые телефонные излияния матери. «Значит, отец успел соскочить в клуб, – отметил про себя Кирилл. – Чего-то сегодня рановато». Воскресный сценарий был хорошо ему известен. Отца, как обычно под утро, приведет и поставит под квартирную дверь его бессменный шофер Коля. Пропитанный парами виски, дымом сигар Bolivar, смесью своего любимого парфюма «Extreme» от Тома Форда с чужеродными женскими духами, отец плюхнется, не снимая брюк и рубашки, на диван в гостиной и с тяжелыми вздохами проваляется там до вечера воскресенья. Пару-тройку раз затребует развести ему «Алка-Зельтцер», к обеду попросит геркулесовой каши, спустя еще пару часов – бутерброд с сырокопченой колбасой. У отца это называлось «снимать недельный трудовой стресс». Мать с деревянным лицом и скорбно опущенными губами будет молча подносить ему. Ближе к вечеру ее прорвет, она выкрикнет что-нибудь типа: «Да что я, нанялась тебе?» И понесется, понесется…
В данный момент из гостиной звучал ее взбудораженный голос: «…сколько лет впустую… где тепло, элементарная благодарность… да какое там, досуг… я, Аня,