– Набор работниц на кухню с другого входа! – переключила на меня внимание и крылатая злючка.
– А-а-а… А я как бы-ы-ы… – Дар речи буксовал, мысли, только что яростно выяснявшие, что я тут вообще забыла, как-то разом растеряли всю фантазию. За кого она меня приняла? За посудомойку, что ли? Да как, да… Хм, хотя чем не вариант, если откажут в обучении? Идти-то все равно некуда.
– «Дзинь», – снова подала голос арфа, будто поторапливая меня с ответом.
– Я учиться приехала! – выпалила на одном дыхании и посмотрела на обоих.
– Так иди и учись! – заявила крошка, раздраженно дернув стрекозиными крыльями. – А то ходят тут всякие, поговорить нормально не дают!
– Зи-и-инь, – страдальчески протянул сатир, скосив на нее глаза.
– Ну что «Зинь», что? – всплеснула тонкими ручками фея. – Как ночью в кабаке языком чесать, так «будь моей суженой, Зинаида!», а как утром за слова отвечать, так «я работаю»? – И, сверкнув на меня раскосыми глазками, внезапно рявкнула: – А ну марш в ректор-р-рат!
Я и пошла, побежала даже, обогнав окинувшую меня равнодушным взглядом мавку с седой прядью в темных волосах. Тем более ректорат находился прямо по курсу, а оставаться с выясняющей отношения парочкой было страшно. Не в том смысле, что парочка страшная: летунья в злости была чудо как хороша, а сатир, несмотря на мохнатые козлиные ноги, огромный живот и витые бараньи рога, отличался на редкость смазливой мордахой. Но моих знаний о волшебных расах вполне хватало, чтобы признать в разъяренной крошке боевую фею, способную не только менять размер тела, но и стирать с лица земли всех неугодных. Попал рогатый симпатяга, ох попа-а-ал… Это ж как надо было наклюкаться, чтобы эту Зинаиду замуж позвать?
Звук открывающейся двери, за кольцо которой я потянула, совпал с жалобным перезвоном струн упавшей на аллею арфы и мученическим стоном несчастного мужика: «Ну, Зи-и-инь, ну почему опять в козл… м-м-ме-э-э…» Оглядываться я не стала. Тихой мышкой шмыгнула в открывшийся проем и, попав в просторный холл, с интересом огляделась. Ну ее, фею эту! Превратит еще в лягушку лупоглазую за чрезмерное любопытство. Пусть проклятия их народа недолговечны, но оттого они не менее обидные.
– И куда же дальше? – стоя в украшенном мозаикой помещении, спросила я пустоту.
– А куда надо? – философски поинтересовалась «пустота» голосом незримого привратника. Повертев головой в его поисках, я так никого и не увидела. – Если к ректору – то прямо. Ну а столовка – по правому коридору и дальше, смотри на указатели, – хихикнул невидимка.
– К ректору бы мне, какая пока столовая, – вздохнула я, поглядывая на два оставшихся коридора.