Хоть бы Лютик скорее добрался до дома и смог объяснить, что со мной что-то случилось!
Гора неожиданно оказалась ближе, чем я думала, зато ограждал её бурный поток мелкой, но очень быстрой реки. Мужчины быстро поскакали по камешкам через воду, а я стопорнула блондина:
– Нет, так не пойдёт!
– Пошли, тут мелко, – он снова потянул меня вперёд, но фиг вам три раза. Я упёрлась пятками в землю, и они даже прорыли две неглубокие борозды, пока блондин не остановился. Сказала твёрдо:
– Нет!
Он покачал головой так, будто сомневался в моих умственных способностях, и без долгих разговоров поднял меня на руки. Попёр вперёд, как советский танк Т-40 – стальной и беспощадный. Мне пришлось ухватиться за его шею рукой, иначе я не чувствовала себя в безопасности. Другой рукой я крепко прижала сынишку к себе. И отчего-то подумала о Ратмире. Можно ли это назвать изменой?
Фыркнула от смеха. Блондин расценил это неправильно и сказал с обидой:
– Ты не понимаешь, мать, но поймёшь позже. Мы не причиним тебе вреда. Ты будешь жить, не зная бед!
– Кабы ты знал, кабы знал… – пробормотала я. Но заткнулась. Просто стало интересно.
Убивать меня не будут.
Ребёнка не отнимут.
Кормить-поить вроде обещали.
Мужики мои за мной обязательно придут.
А пока я разузнаю, что это за народ, откуда, что они тут делают, а то и, чем чёрт не шутит, узнаю немного больше про первую жизнь. Потому что она нас сюда забросила, а их? Тоже она? Или это всё-таки автохтоны? Вот и постараюсь набрать побольше информации.
На другом берегу реки меня опустили на землю. Идти оставалось самую малость – буквально через десять минут показались остроугольные шатры. В свете половцев они оказались очень даже к месту. Костры горели повсюду между шатрами, а по поселению бегали полуголые детишки. Все – и девочки с длинными косами, и мальчики с кудрями – были одеты в одинаковые льняные рубашки до колен. Только подростки уже одевались, как взрослые – штаны или платья, меховые жилеты, кожаные сапожки.
Много пар глаз уставились на меня.
А мой исследовательский интерес был слегка подпорчен тем фактом, что сынуля уже описался второй раз и теперь не кряхтел, а откровенно плакал, без устали выводя свои «му-а му-а». Я хотела лишь одного: перепеленать его и накормить. Даже платье сменить не важно…
Блондин подвёл меня к одному из шатров, откинул полог и крикнул в душный сумрак:
– Я привёл священную мать! Позаботьтесь о ней!
Нагнувшись, я вошла. В нос ударили запахи очага, супа с зайчатиной и пряных трав. Ещё пахло – совсем тонко и почти незаметно – хлебом. Я втянула этот запах в себя, насладилась им, «съела»… Как мне не хватало хлеба в последний месяц! Мы ели перетёртые семена лебеды за неимением зерна…
Женщина, сидевшая перед очагом, разогнулась и поднялась на ноги. Ей было лет тридцать с хвостиком, и похожа она была на латиноамериканку – смуглая, чернобровая, черноглазая и с характерным носом. Сразу возник когнитивный