Вытащив из пачки новую сигарету, он вдруг вспомнил о первопричине очередного семейного скандала – Виталике Манакове, драгоценном родственничке. Сидит там, бедолага, и хлебает горе полной ложкой.
Вообще-то, чисто по-человечески, жаль дурака, да и Лидка совсем извелась и исплакалась, похудела, стала дерганая, истеричная. Ее тоже жалко, а больше всех жалко себя. Разве и правда поговорить с нужными людьми о Виталии – пусть переведут поближе к дому, устроят получше, а если никак нельзя перевести, дадут Лидке свидание с братом. Он, конечно, скотина и дурак, но чего уж с этим теперь поделаешь?
Да, везде свои правила в разных играх, но не правила определяют их характер, а сама игра и игроки начинают вырабатывать определенные требования к играющим с ними в одной команде и противнику. Причем эти требования постоянно меняются, как и состав игроков – одни уходят на скамью подсудимых, другие из жизни, третьи продолжают самозабвенно биться за свое, пока их не затопчут или не удалят судьи. Но одно правило всегда неизменно – если можно что-либо сделать чужими руками, именно так и поступи, а лавры победителя и приз присвой себе. Пусть твои счета оплачивают другие! Ведь и тебя заставляют оплачивать счета чужих ошибок, допущенных до сего времени сидящими в начальственных креслах.
При мысли о Сергее Владимировиче Котеневу стало муторно – вдруг Куров уже успел переговорить с кем-то из его ближайших компаньонов и склонил того на свою сторону посулами золотой жизни или угрозами? Как проверишь, как узнаешь правду, как обезопасишь себя в этой игре, где еще одним из основных правил является предательство?!
Встреча компаньонов произошла в закрытой для посторонней публики сауне. Лушин и Хомчик уже ждали, встревоженные неожиданным звонком Котенева. Александр Петрович вяло ковырял вилкой в тарелке с закусками, а Хомчик нервно курил.
Увидев вошедшего Михаила Павловича, он подался к нему:
– Что случилось? Почему такая спешка? Саша мне ничего не объяснил, так, может быть, ты будешь столь любезен?
– Буду, – присаживаясь к столу, буркнул Котенев. Трусит Рафаил, тихий наш мышоночек, который всего опасается, и в этом его сила. На страхе и держится много лет, чутьем улавливая малейшую опасность и вовремя успевая отскочить в сторону, когда другие начинают с грохотом сыпаться в яму.
– Звонишь, понимаешь, срываешь все дела, – отбросив вилку, забубнил Лушин. – Неужели нельзя подождать?
– Нельзя, – вздохнул Михаил Павлович и начал рассказывать о вчерашнем происшествии, внимательно следя за реакцией приятелей.
Похоже, ни один из них еще не успел познакомиться с Сергеем Владимировичем и сдать тому со всеми потрохами свое дело и Котенева в придачу. Хотя от опытных игроков