Водитель головного грузовика, видимо, принял Т-34 за свой, что было совсем неудивительно. У немцев на этом участке фронта имелись трофейные танки Т-34. Колонна, не чувствуя опасности, спокойно пылила навстречу.
Седов притормозил. Шилов ударил фугасом по машине, замыкавшей колонну. Тяжёлый грузовой «опель» взлетел в воздух так, словно был сделан из пятнистого картона.
Колонна мгновенно развалилась. Оставшиеся целыми грузовики съехали в кювет, Варя поливала из курсового пулемёта немецких солдат. Они шустро скакали по земле, словно сухие горошины, рассыпавшиеся на столе по недосмотру рассеянной хозяйки.
Седов врубил скорость, и танк на полном ходу прошёл сквозь разгромленную вражескую колонну. Снова проскочили!
Рейд казался успешным, расчёт верным. Ласка, повизгивая, с удовольствием уплетала трофейную свиную тушенку.
Варя очаровательно смеялась, глядя на довольную овчарку, а Седов с Шиловым даже перестали ругаться. Однако сюрпризы ожидали впереди.
Первым сигналом судьбы стал горбатый немецкий биплан-разведчик, который бешеной осой пронёсся так низко над дорогой, что, казалось, хотел агрессивно ударить башню несущегося Т-34 колесами своего неубирающегося шасси. Шилов в сердцах распахнул башенный люк и выстрелил вслед наглецу из трофейного австрийского карабина, который подобрал на дороге после штурма передвижной немецкой бани.
Второй звоночек прозвенел, когда тридцатисемимиллиметровая немецкая противотанковая пушка едва не прошила Т-34 своим снарядом насквозь. То ли скорость была приличная, то ли Седов случайно стал подправлять танк, короче говоря, выстрел в упор из пушки по русскому танку для немецких артиллеристов оказался последним.
Снаряд не пробил броню, а лишь скользнул по ней, как нож по замороженному маслу. Седов сразу заметил опасность. Хорошо замаскированная ветвями берёзы пушка стояла недалеко от обочины за небольшим пологим взгорком.
Сержант мастерски бросил танк на цель. Т-34, как на крыльях, взлетел на взгорок и в следующий миг всей массой прихлопнул пушку гусеницами и днищем.
– Плохо, лейтенант! Нас, кажется, ждали. Теперь днём двигаться нельзя, только ночью.
– Пройдём село Киселёво и где-нибудь в овраге заночуем.
– Чует моё сердце, затаиться надо, но что с тобой говорить, лейтенант. Бесполезно! Говорю тебе, нас вычислили. Нельзя сейчас так передвигаться. Нельзя! Срочно в укрытие. Давай, вон, в тот лесок, там кустарник густой и грунт хороший, твёрдый, не увязнем. Слышишь, лейтенант?
– Нет, только зря время потеряем, сержант. Вперёд! Надо успеть сегодня пройти как можно больше и ночью выйти к нашим.
– Смотри, лейтенант, смотри, не слушаешь меня. Пожалеешь, да поздно будет!
11
Курт