Слово за слово, Седов говорить умел, грубо, зато верно. Мол, если бы не лейтенант, горел бы сейчас «тигр» за милую душу. Шилов, – кисейная барышня, – в самый интересный момент в обморок завалился, хорошо, что не обмочился.
Короче говоря, назрел конфликт. Шилов, скорее всего, не сдержался бы, опустился до драки с подчинённым, но в этот самый момент неизвестно откуда появилась взмыленная Ласка. Она выглядела так, словно за какой-то час обернулась вокруг многострадального земного шара.
Словно дичь, схваченную на охоте, умная овчарка держала в зубах планшет с бронзовой бляхой, на которой был выдавлен распластанный германский орёл со свастикой.
Шилов осторожно взял планшет из пасти. Хитрая собака села перед Михаилом и стала тихо, но нетерпеливо повизгивать.
Седов и Варя застыли рядом, удивлённо приоткрыв рты. Конечно, Варя очень обрадовалась появлению Ласки, но, увидев немецкий планшет в зубах дорогой собаки, она неимоверным усилием воли заставила себя сдержать несвоевременное излияние чувств.
Шилов откинул крышку планшета, на него лихо глянули вставленные в ячейки разноцветные карандаши. Лейтенант быстро проверил содержимое.
Планшет состоял из трёх отделений, имелся также вытяжной компас на ремешке. В первом отделении хранились таблицы расчёта артиллерийской стрельбы. Во втором, предназначенном, по всей видимости, для блокнотов, вместо таковых лежала надкусанная вкусно пахнущая галета.
Ласка взвизгнула так многозначительно, что теперь только круглый идиот не смог бы понять ту причину, по которой она стащила планшет. Шилов кинул собаке галету. Ласка поймала её налету, сдавила челюстями и, не жуя, мгновенно проглотила.
Варя кинулась к собаке. Последовавшая затем бурная сцена любви не поддаётся какому-либо описанию.
В третьем отделении под плотным целлофаном хранилась карта, вся испещрённая условными обозначениями, номерами немецких воинских частей и стрелками, то расходящимися в стороны, то сходящимися в районе станции Прохоровка. Вверху справа крупными немецкими буквами было отпечатано «Absolut geheim».
Шилов вытянул карту из отделения планшета, и вдруг на землю упала плотная фотокарточка, видимо, она была спрятана под картой. Шилов потянулся за фотографией, а Седов, воспользовавшись моментом, ловко выхватил из его руки немецкую карту.
Михаил поднял фотографию, на ней была изображена приятная и в чём-то совершенно типичная немецкая фрау с округлым лицом, светлыми аккуратно подстриженными волосами, тщательно выщипанными бровями и правильным подбородком. С лёгкой едва заметной улыбкой на чётко очерченных губах она смотрела твёрдо и прямо своими проницательными, добрыми, но уставшими глазами, словно ночь накануне фотосъёмки выдалась тревожной.
Шилов перевернул фотокарточку, на её оборотной стороне на немецком языке, который он неплохо знал, округлым женским почерком было старательно выведено следующее: «Моему самому