В справке, которую он теперь всегда носил с собой, как амулет, было подтверждение его службы в частях Красной Армии, сначала в учебном подразделении, а с 1942-го года в действующей армии. О реабилитации не было ни слова, и быть не могло, поскольку лица, перешедшие во время войны на сторону врага, реабилитации не подлежали. Ну, разве что он был разведчиком, вроде Штирлица, и выполнял задания советского командования. Но Бурмистров при всей своей наглости на статус Штирлица не претендовал.
День, который из-за налета Бурмистрова начался неважно, потом выправился. В 9 часов комиссар провел совещание, в принципе, обычное для понедельника, на которое созвал весь личный состав и на котором объявил приказ командующего войсками округа о назначении меня на должность начальника 4-го отделения. Потом вручил мне майорские погоны. Когда народ, кроме начальников отделений, ушел, комиссар сказал, что погоны собирался вручить мне облвоенком на подведении итогов проверки 25-го января, но потом в воспитательных целях решил отложить этот приятный для любого офицера эпизод на несколько дней.
Обмывали мои майорские звезды у меня на квартире. А где еще? Кафе тогда офицеру были не по зубам. Денежное довольствие, и без того сиротское, выдавали раз в 2—3 месяца. Да и оно в первую очередь шло на возврат долгов. На природе в январе тоже не очень заманчиво. Так что собрались у меня на квартире. Жена приготовила по тогдашним стандартам приличный, хотя и довольно скромный по сегодняшним меркам стол, и голодным никто не ушел. И трезвым никто не ушел.
Офицерские традиции по обмыванию очередного воинского звания (или награды) везде примерно одинаковы. Какими-то штрихами если и разнились, в зависимости от вида (рода) войск или места службы, то немного.
У нас такой штрих добавил военком полковник Киселев, когда потребовал от майора Даниленкова объявить о принятии меня в майорский состав. Даниленков долго не мог понять, что от него хотят, но с четвертой попытки произнес: «Принимаю в майоры этого офицера». После этого мне налили полстакана водки и бросили туда звезду. По неписаным правилам должны наливать полный стакан, но бывали случаи, когда после полного стакана подросший на одно звание офицер окаменевал и участия в мероприятии больше не принимал, и, хотя для остальных офицеров это не являлось препятствием для продолжения банкета, было как-то не очень здорово. Поэтому на моей памяти полный стакан наливали редко. Итак, я выпил водку, достал зубами звезду, передал ее своей руке, которая положила ее на погон. Потом, давясь, произнес:
– Товарищ полковник, товарищи офицеры! Майор Семенов. Представляюсь по случаю присвоения мне очередного воинского звания