В это время открылась дверь и вбежал Владик, наш вожатый – весь красный и волосы мокрые.
– Уф! – сказал он. – Извините, Елизавета Максимовна, что я опоздал. Только что тренировка кончилась.
– Нужно уметь рассчитывать своё время, – сказала Елизавета Максимовна. – Садись. Мы сейчас звеньевых выбираем.
– Не могу, – сказал Владик. – Я только на минутку… у меня кончилась по волейболу… Сейчас будет по баскетболу… Соревнования! Я потом прибегу. – И Владик исчез.
Елизавета Максимовна строго взглянула на Лину Львовну. Лина Львовна посмотрела на открытую дверь. Но там, где только что стоял Владик, никого не было, одни пылинки кружились в луче солнца.
Лина Львовна встала и закрыла дверь.
– Будем продолжать, – сказала Елизавета Максимовна. – Лина Львовна, у вас есть какие-нибудь предложения?
Лина Львовна встала из-за парты и принялась теребить концы галстука. Наверное, раньше она так же стояла перед Елизаветой Максимовной, когда отвечала урок.
– Я не знаю… – тихо сказала Лина Львовна. – Мне бы хотелось… пусть ребята сами… пусть подумают и выберут. Мне кажется, им даже думать лень. Они привыкли, что им подсказывают. Ну и…
– Кто же им, по вашему мнению, подсказывает? – спросила Елизавета Максимовна.
– Ну… я… и другие…
– Хорошо, – спокойно сказала Елизавета Максимовна. – Но давайте об этом мы с вами поговорим после собрания. И без посторонних.
– Они не посторонние… – едва слышно сказала Лина Львовна.
В классе было так тихо, что если бы Лина Львовна не сказала, а только подумала, мы бы и то, наверное, услышали. Ребята прямо замерли на местах. А мне даже показалось, что Елизавета Максимовна сейчас выгонит Лину Львовну из класса. Но Елизавета Максимовна сделала вид, что не расслышала. Я сижу на второй парте, и мне было видно, что она изо всех сил старается показать, будто ничего не случилось. Только ничего у неё не вышло. Я сразу понял, что она злится. Потому что она сначала стала поправлять причёску, а у неё причёска и так всегда гладкая – ни один волосок в сторону не торчит. Потом она полистала журнал. А журнал листать нечего – это ведь не урок. Я по себе знаю: если тебе нужно сдерживаться, то обязательно или нос зачешется, или кашлять захочется и вообще начинаешь без толку руками возить. Но Елизавета Максимовна всё-таки сдержалась. Она даже улыбнулась чуть-чуть. Только смотрела она не на нас, а куда-то вверх, на стенку. Там у нас висит портрет Дарвина. Наверное, Дарвину она и улыбнулась.
– Ну что же, ребята, – сказала Елизавета Максимовна. – Я жду. Пора заканчивать. Нам нужно выбрать звеньевых и редактора газеты. Предлагайте кандидатуры.
Ребята сидели молча и посматривали то на Елизавету Максимовну, то на Лину Львовну. А Лина Львовна сидела рядом со мной и рисовала на бумажке звёздочки. Она нарисовала восемь звёздочек и стала их зачёркивать.
– Я думаю, что звеньевыми можно поставить Летицкого, Никифорову и Дутова, – сказала